Штильскин
Шрифт:
— Но этого было недостаточно, — продолжил генерал Гнарли. — Им не удалось, и Кот исчез, забрав из этого мира большую часть магии. Однако, чисто в целях обезопасить себя, волшебники приказали Страже выследить и убить всех остальных котов.
— Какой ужас, — сказал Роберт.
— Всё так, — согласилась Лили. — Но есть что-то странное в том, что после того, как в Этосторонье четыре века не было котов, рядом с нами лежит котёнок.
Все четверо смотрели на спящего котёнка, который выглядел так мило, как могут выглядеть только спящие котята.
—
— Нет, совсем нет. Это было бы странно.
— А знаете, что ещё странно? — произнёс Роберт чуть более агрессивно, чем сам того хотел. — Как насчёт того, чтобы поднять над головой огромную балку?
На мгновение повисла тишина, и все уставились на Лили, в янтарных глазах которой плясали языки пламени. Какое-то время было слышно лишь урчание котёнка.
— Не знаю, о чём ты говоришь, — уверенно проговорила Лили. — Всем пора спать.
И с этими словами она легла спиной к костру.
— Отлично, дебил, — сказал Гник.
— Давайте спать, — приказал генерал Гнарли.
Роберт лёг на жёсткую землю головой рядом с котёнком и провалился в сон без сновидений.
Чернильно-чёрные деревья Тёмного леса беспокойно шуршали, пока четверо путников пребывали в беспокойном и неудобном сне. Впрочем, спали в лесу не все. Леса Этосторонья были хорошо известны тем, что их жители не спали по ночам. Одним из таких созданий был варцгурт, особо рьяный сторонник бессонницы.
Варцгурт был широко известен, как нелюдимое существо, из тех, кого никогда не приглашают на день рождения и не зовут на послеполуденный чай. Отчасти это было связано с тем, что варцгурт был размером с небольшой автомобиль, с парой ярких оранжевых глаз размером с лимоны, ходил на шести лохматых лапах, щеголял когтями, похожими на кухонные ножи, и имел большую голову в форме дыни с широким ртом в форме полумесяца, в котором таились сотни острейших зубов. Другая причина, по которой варцгурта никогда не звали на день рождения и послеполуденный чай, заключалась в том, что он обожал чувствовать тёплую плоть, в основном, между зубами.
Именно варцгурт вышел из леса на тропу неподалёку от спящей компании. Варцгурта можно было сравнить со столетним ниндзя в его умении передвигаться настолько тихо и уверенно, что он становился практически невидимым, и в то же время, ему не было нужды передвигаться тихо, ведь он обладал способностью убить человека раньше, чем тот успевал сказать: «Постой, не убивай меня». Поскольку исследований упомянутого создания не могло даже существовать, имелась высокая вероятность, что жертва не успела бы даже произнести «постой», не говоря уж об остальном.
Взгляд варцгурта пронзил тьму, и он понял, что сегодня для него удачный день. Не только потому, что он наткнулся на жертв практически случайно, ему даже не пришлось их выслеживать — они лежали перед ним, как в буфете, буквально умоляя себя съесть.
Огромный зверь подошёл ближе, чтобы получше разглядеть,
Варцгурт, одно из самых жутких созданий Тёмного леса, развернулся и исчез среди деревьев, словно маленькая девочка, убегающая от паука.
Лили начала тихонько посапывать.
Крысы Этосторонья были очень похожи на крыс Тосторонья. Это были маленькие, волосатые грязные падальщики с длинными хвостами и острыми зубами. Единственное различие заключалось в том, что крысы Этосторонья умели говорить. Некоторые даже умели петь. До разрушения Изумрудного города, в Изумрудном оперном театре частенько выступал Странствующий Крысиный Хор — группа крыс, которым нравилось носить оборчатые воротники и исполнят оперные арии.
Единственной проблемой крыс Этосторонья и их умения говорить, являлось то, что у них совершенно отсутствовала способность держать свои мысли при себе, и вместо этого произносить их все до последней. Всё, о чём они думали, выходило из их пастей.
Примерно в то же время, когда варцгурт мчался о Тёмному лесу, одна чрезмерно грязная и чрезмерно толстая крыса по имени Альберт рылась в руинах сожжённого поселения. Он хмыкал, копошась среди обломков деревянной статуи, ища что-нибудь съестное, либо что-нибудь блестящее, что можно было бы уволочь с собой и украсить нору в стене.
— Ищу мусор ищу мусор, — бормотал Альберт. — Хм хм хмммм хммм, — хмыкал Альберт — оооо, выглядит неплохо, что это? Может кусок фрукта нет кусок дерева ооо или может кусок фрукта нет определенно камень похожий на фрукт божечки ну и воняет же тут интересно где другие крысы они постоянно бросают меня одного я так нервничаю так нервничаю когда один. Что это?
Даже по крысиным стандартам Альберт не отличался умом, и когда земля под его лапами начала шевелиться, он решил, это его лапы вытворяют нечто забавное.
— Странно, — проговорил он. — Мои ноги никогда не делали ничего такого неа никогда не делали.
Когда из земли вырвалась маленькая рука и ухватила Альберта за шерсть, он ощутил очень навязчивоё почёсывание.
— Хм, чешется.
Когда в шерсть вцепилась вторая рука, он начал тревожиться.
— Секундочку это неправильно.
Когда руки пробежались по его телу и затронули пах, до него начало доходить, что всё это совсем не почёсывание. Электронным импульсам потребовалось какое-то время, чтобы добраться до мозга, и сообщить, что ему невероятно больно, после чего он подскочил так, как может подскочить только крыса, которую за яйца крепко держит фея.