Штурман с «Альбатроса»
Шрифт:
Устало подходят к причалам черные сухогрузы, светло-серые танкеры, белые теплоходы.
Однажды я увидел большой красивый корабль, а на его борту прочитал название — «Витя Новицкий».
«В честь кого назвали корабль? — подумал я. — Если бы в честь взрослого человека, то было бы — «Виктор». Раз Витя, значит, мальчик».
Корабль встречали ребята, новороссийские пионеры.
«Наверное, Витя жил в этом городе и совершил подвиг», — предположил я.
И вот что я узнал.
ЛЕГЕНДЫ
Когда Советская Армия освободила Новороссийск — а было это в 1943 году, в сентябре месяце, — вошедший в город вместе с войсками военный корреспондент услыхал историю о том, как героически оборонялась старинная башня посреди одной из площадей, когда в город рвались фашисты.
В те дни улицы еще были заминированы. Корреспондент одной рукой делал записи в блокноте, а другой придерживал наготове автомат: враг-то был неподалеку. Всего корреспондент узнать не мог. Его интересовал героический факт, тем более что, как он узнал, советским бойцам в обороне башни помогали дети.
Корреспондент наскоро написал очерк и отправил его в газету.
Сам же ушел с армией дальше — бить врага. Написал он следующее:
«…Комсомольцы Гришин и Цыбенко выбрали эту башню для своей огневой точки. С нее хорошо простреливались улицы, куда рвались фашисты.
Дверь в башню оказалась закрытой. Гришин постучал. Брякнул засов, и на пороге показался четырнадцатилетний подросток и его шестнадцатилетняя сестра.
Они помогли моряку втащить по узенькой лестнице наверх пулемет и установить его в окне.
— Ну, а теперь за дело, набивайте патроны! По улице передвигались фашисты.
Пулеметчик дал очередь. Несколько гитлеровцев упало, остальные побежали. Но враг обнаружил пулеметную точку. Подошли танки и начали обстреливать башню. Разорвавшимся снарядом убило второго номера, краснофлотца Цыбенко.
— Я буду помогать стрелять, — сказал юный герой.
Без умолку работал пулемет…
Вскоре из-за угла вынырнул трехосный грузовик, на бортах которого ясно виднелись черные кресты. Из него начали выскакивать фашисты.
— Русс, русс, сдавайсь, окружен!
Взрыв потряс башню. Все окуталось черным дымом… А когда все рассеялось, Гришин увидел: рядом с пулеметом, держа в руках набитую ленту, лежал окровавленный юный герой.
Заплакала сестренка. Плотней сжал губы пулеметчик.
— За моего незнакомого друга! — прошептал Гришин, и в наступавших сумерках снова засверкали выстрелы…
В последующих боях погиб и комсомолец Гришин… Погибла и девушка».
(Из краевой газеты «Большевик».)
В очерке, как видите, нет фамилии и нет имени мальчика. И многое, как мы узнаем дальше, описано не совсем точно.
Строчки эти были, как говорится, написаны по горячим следам. По отрывочным рассказам, канувших потом невесть куда очевидцев.
Рассказывали по-разному: одни — что в башне от врагов отбивались совсем не брат с сестрой, а двое мальчишек, и что они последней гранатой взорвали себя, чтобы не попасть в плен; другие — что был только один мальчик лет двенадцати. Что он задержал фашистов на несколько часов, а когда кончились у него патроны, кинулся из окна третьего этажа башни — на штыки.
Но в очерке было главное — упоминание о подвиге. И о мальчике.
Нужно было искать…
Первое: где это было? На какой улице? Близ каких домов? Ведь старинных башен в довоенное время в разных концах города значилось несколько. Если найти место, можно попытаться отыскать людей, которые жили в домах поблизости, очевидцев.
Второе: когда? День и час подвига.
И третье, самое главное: кто?
В военных сводках тех дней об обороне Новороссийска говорилось очень скупо.
Фашисты уже прошли Волчьи ворота — ущелье между гор, где теперь мчатся пассажирские поезда к новороссийскому вокзалу, — и стремительно, с трех сторон, охватывали город. Шли танки, самоходки, катились грузовики с пехотой, мчались мотоциклисты.
Наши отходили с боями. Город горел. Командиры и комиссары собирали редевших защитников. Солдаты рядом с матросами рыли поперек улиц окопы. На брустверах — гранаты и фляги с драгоценной водой. Фронт обороны города сужался, оттягиваясь к предгорьям, где уже начиналась осень, где падал на землю перезрелый кизил и дозревали в обилии дикие груши. Никто не рвал и не собирал их теперь…
В тылу — в городах, деревнях, поселках — к вечеру люди, молча сгрудившись у репродукторов, слушали голос Левитана:
«…В течение 7 сентября… в районе Новороссийска наши части вели упорные бои против численно превосходящих сил противника. Ценой больших потерь врагу удалось вклиниться в боевые порядки наших войск…»
Фашисты считали, что город ими захвачен. В Берлине, столице гитлеровской Германии, отзвучали фанфары в честь очередной победы. Транспортный самолет вез ящик железных наградных крестов особо отличившимся при взятии Новороссийска…
Для фашистов город — порт и важный железнодорожный узел, это была дорога к Кавказу со стороны моря и побережья, дорога к бакинской нефти…
Однако Новороссийск еще не был взят.
И если ты, мой юный читатель, побываешь в Новороссийске, то обязательно тебе покажут железный остов товарного вагона, который сейчас поставлен на пьедестал, как памятник. Потому что это и есть памятник. Здесь, на окраине города, были остановлены фашисты. Дальше они не прошли.
Вагон пробит пулями и осколками. Железо пробило железо. Сталь поддавалась стали. И только люди сражались так, что врагу казалось — они были бессмертны.