Штурмовик
Шрифт:
Бросив взгляд на море, я с удивлением заметил, что вслед за нами пристраиваются «Лягушка», «Сверчок» и «Игла». Таким образом, Эскобето вывел в море всю свою эскадру. Затевалось что-то грандиозное, по меркам нашего отряда, и я стал прикидывать, не за «золотым караваном» ли поперся командор восточного отряда? Мне удалось перехватить озабоченного Ардио, шмыгающего вдоль правого борта, и то и дело поглядывающего в береговые заросли.
— Может, ты объяснишь, что затевает Эскобето? — поймал я товарища за руку. — А то, смотрю, новый кафтан нацепил, шляпу понтовую на башке носишь, а старым друзьям и слова сказать
— Фарли, ты бы поменьше возле меня светился! — Ардио сердито натянул шляпу на нос. — Я сам ничего толком не знаю. Меня назначили старшим офицером на смотровые вахты, а Михеля вообще к пушкам приставили, хотя он в этом разбирается, как курица в драгоценностях!
— Куда идем?
— Хаддинг дал приказ выйти из проливов и взять курс на юг-юго-запад.
— Подожди, так мы за Пакчет уходим?
— Ну да, я так тоже думаю. Однако предполагаю, что курс еще не раз изменится. Все, отвали Фарли, нашел время для разговоров!
Ардио умчался, а я, пользуясь передышкой, когда оставалось только тупо пялиться в проплывающие мимо берега разнообразных островков, размышлял. Пожалуй, сделал я вывод, это обычная экспедиция, иначе подготовка к захвату золота дарсийцев заняла бы не один месяц. Осведомитель дал наводку, что в определенной точке моря пройдет богатый торговый караван, причем нехилый такой, раз Эскобето вывел всю свою флотилию. Да, скорее всего, торговец, но торговец, готовый защищать свои корабли. Хорошая бойня будет.
Я почему-то поежился. То ли сырой ветер с узких проливов подул, то ли предчувствие нехорошее овладело мной — только стало неуютно.
Флотилия — пожалуй, слово «эскадра» здесь не совсем уместно, так, для иронии — вытянулась в кильватерную линию, резко сбросила скорость вслед за «Лаской», и осторожно ползла мимо каменистого острова, выдающегося своим языком глубоко в море. Что-то я не помню этого места. Могли другим путем воспользоваться? Вполне, если на юг держат курс.
Колонна еще сбавила ход. Фарватер был слишком узкий, и теперь я понял, почему «Ласка» шла первой. У нее осадка по ватерлинии была сильнее, чем у других кораблей флотилии. По головному кораблю и ориентировались.
Миновали песчано-каменистую косу и вышли в очередной пролив, раздвинувший своими зеленовато-черными водами острова, едва ли не похожие друг на друга. Оба были густо поросшие высокорослыми деревьями, с виду как кипарисовые сосны, в чем я не был уверен. Не знаток флоры, еще раз говорю. Но сами острова были симпатичными, гористыми, с песчаными пляжами. И на правом острове в небольшой лагуне стоял бриг с трепещущим на легком ветру флагом, на котором был нарисован банальный скелет, но с художественными вставками. Череп был обмотан темно-красной косынкой, в зубах его торчала огромная пахитоса; обе руки были заняты. В правой клешне — кортик, а левой он обнимал обворожительную красотку. Я залюбовался. Девушку рисовали не абы как, а с реального персонажа. У меня было такое предположение, потому что в ее фигуре чувствовалась страсть живого человека, в глазах горел огонь, который трудно отразить, рисуя персонаж, выдуманный из головы. Сама девушка была в длинном зеленом платье, расширяющемся книзу, до самых каблучков ее изящных сапожек. Осиная талия перехвачена узким золотистым ремешком. Темно-каштановые волосы густым волнистым
— Нравится? — я вздрогнул от голоса Пенька, незаметно подобравшимся ко мне.
— Да, — выдохнул я, завороженный персонажем пиратского штандарта. — Кто это?
— Это головной бриг Лихого Плясуна, — пояснил Пенек. — У него есть раб, талантливый художник, вот и наваял флаг. Мне тоже нравится. Очень выразительный….
— Да я о девушке! — поморщился я. — Ты реально настоящий пенек! Кто эта девушка? С кого рисовали?
— О, брат! — мой непосредственный командир с тревогой посмотрел на меня, ожидая увидеть на моем лице следы горячки. — Влюбился, точно! Я же всем говорю, этот рисовальщик дружит с дьяволом! И тебя зацепила! Сразу предупрежу: не вздумай искать встречи с Тирой. Она — любовница Плясуна, но тебе я этого не говорил, запомнил?
— Любовница? — глупо переспросил я. — Такая девушка — любовница?
— Вообще-то, болван, это лишь Плясун так считает, — все же снизошел до объяснений Пенек, — но Тира играет им, как с месячным котенком. Эта девушка — настоящая аристократка, из какого-то древнего и богатого рода. Пять лет назад Плясун пустил на дно пару каравелл у берегов Дарсии, думал, что возьмет несметные богатства. Ну и взял. Ее. А родителей, братьев, родственников — всех под корень. Вся семья была на борту. Сказал, что никакого выкупа. Тира стала собственностью Плясуна, хотя утверждала, что у нее остался родной дед, и он может ее выкупить.
Пенек замолчал, провожая взглядом бриг Лихого Плясуна.
— А дальше что? Тира — эта девушка — так и смирилась со своей участью?
— Ты серьезно? — Пенек покачал головой, поражаясь моей непроходимой тупости. — Сам бы как действовал, если тебе в тот момент тринадцать лет, а на твоих глазах убивают всех родных? Плясун — урод, похлеще нашего Эскобето. Взял девочку и стал ей вместо отца. Но все понимали, что он ждал, когда девица созреет. Сейчас ей восемнадцать, но взбалмошней бабы я еще не видел. Жуткая стерва, сколько людей в могилу свела….
— Сама убивала?
— Нет, жаловалась папаше, а у того разговор короткий. Сразу кишки наружу выгребает своим ножом.
Я про себя улыбнулся. Молодец эта девушка, кем бы она ни стала сейчас. Это месть. Настоящая изощренная месть. Чужими руками, причем.
— Значит, Тира стала его любовницей….
— Захлопни пасть, Игнат, захлопни ее быстрее. Я не хочу больше ничего слышать, — голос Пенька был серьезен, а сам он воровато оглянулся. — Никто со свечей не стоял над кроватью Плясуна. И еще не видел такого самоубийцы, который ради идиотского любопытства попытается узнать об этом.
— Я буду молчать, — пришлось мне усмирить свое любопытство. Людей, желающих почесать язык, я еще найду, и выясню, что представляет собой эта Тира.
Внезапно с кормы брига раздался оглушительный выстрел, и корабль окутало ядовитым плотным белесым дымом. Кто-то увлеченно махал рукой и вопил на всю бухту не хуже взбесившихся птиц. Привлеченные его криками, из леса на прибрежную полосу выскочило около десятка человек с палашами и кортиками, но разобравшись, в чем дело, стали, в свою очередь, орать на придурка.