Схватка не на жизнь
Шрифт:
— Не отвлекайтесь! — приказала Мальцева, и Басаргин начал вызывать «Валли».
На этот раз радиограмма из штаба «Валли» была куда обширней, нежели день назад:
«Благодарим ценные сведения. Вы представлены награде. Необходимы данные движении русских войск ночное время, местонахождении командного пункта русского фронта».
Далее шел перечень населенных пунктов, где, по мнению немецкой разведки, мог тот находиться. Требовалось проверить каждый адрес.
Рука Мальцевой бежала по листу, выстраивая группы цифр. Когда же в наушниках послышался сигнал о переходе на прием, Басаргин и старший сержант Мальцева выжидающе посмотрели на майора. И Магура начал диктовать шифровку:
«Постараюсь оправдать награду. Работать трудно — много патрулей, часто проверяют документы. Садятся батареи, необходимы новые. Силами одной группы проверить все адреса не представляется возможным. Ждем подкрепления. Следующий радиосеанс в обусловленное время».
Басаргин понял, что советской контрразведке мало заставлять люфтваффе бомбить несуществующие переправы и аэродромы, отвлекая этим внимание от настоящих, активно действующих. Она переходит к заманиванию в свои сети немецких диверсионных групп, которые абвер несомненно сбросит в подкрепление Басу в ближайшее время.
«Зачем русским вылавливать по одному засылаемых в Заволжье диверсантов? — размышлял Басаргин. — Легче захватить всех сразу во время приземления, пресекая этим любую возможность начать диверсии на железной дороге. Моя рация, и я в данном случае, оказывается той липкой бумагой, на которую будут слетаться мухи, то есть группы «Валли».
В тот же вечер в очередной радиосеанс «Валли» передал, что Басу посланы батареи питания.
— Будем ждать посылку. Не хотят, чтобы вы рисковали своей персоной и встречали связника на месте его приземления. Доставят прямо в руки господина Эрлиха.
Басаргин поднял голову и широко открытыми глазами уставился на майора.
— Поздравляю с наградой, — пряча усмешку, добавил Магура. — Правда, с незаслуженной. Но для вас, герр Эрлих, как я понимаю, это не имеет значения.
Басаргин продолжал не отрываясь смотреть на майора советской контрразведки.
Никто до этой минуты, казалось, не сомневался в достоверности легенды Басаргина — вполне правдоподобной, хорошо выверенной, которой Баса снабдили в «Валли» перед отправкой за линию фронта. Никто на советской территории не спрашивал и настоящей фамилии Басаргина. Для русского майора он был агентом 065 абвера да еще Басом, и только. И вдруг — Эрлих!
Словно не замечая ничем не скрытого удивления Басаргина, — на какое-то время у него сдавило дыхание и учащенно забилось сердце — Магура достал присланный ему пакет, вытянул из него небольшую фотографию, и Басаргин узнал себя на снимке. Довоенное фото из личного дела Эрлиха С. Р., хранящееся в штаб-квартире абвера и еще в «Алексе» [15] на Александерплац в Берлине.
«Это конец, — все еще не приходя в себя от изумления, подумал Басаргин-Эрлих. — Русским известно про меня все».
15
«Алекс» — так берлинцы называли здание гестапо.
Он еще не задумывался, каким образом к русскому майору попала его фотография из личного дела, как советской контрразведке стали известны его настоящая фамилия, имя и отчество. Он был не в силах задавать себе какие-либо вопросы…
12
Приземление прошло мягко. Некоторое время Франц лежал, прислушиваясь к звенящей тишине. После полета и прыжка было приятно чувствовать под собой твердую землю.
Неожиданно в тишине, как выстрел, хрустнул лед и послышалось сдавленное тяжелое дыхание.
Нейдлер резко повернулся и выставил «парабеллум». Неподалеку за деревьями, возле парашюта, топтался, кляня все на свете, Шевчук.
— Где Руденко? — спросил Нейдлер.
— Тута он где-нибудь. Кликнуть треба, — ответил напарник и помял ногами парашют, не желая нагибаться и собирать его руками.
Грузный, неповоротливый, с вечно сонным, чем-то недовольным лицом, Шевчук носил кличку Поддубный, хотя ничем не был похож на прославленного русского борца. Кличкой Шевчука наградили в полтавской диверсионной школе, расположенной на территории бывшего монастыря. Член ОУН, рядовой батальона «Нахтигалль» («Соловей»), прикомандированного к учебному полку 900 (под такой невинной вывеской скрывался абверовский диверсионный полк «Бранденбург»), Шевчук чувствовал себя в незнакомых местах неспокойно и продолжал зло, бессмысленно ругаться.
Поправив лямку мешка, Франц первым двинулся к подступающему к обочине дороги лесу. Следом, косолапо переваливаясь, зашагал Шевчук.
Они прошли выкошенную поляну, миновали овраг и уже видели сквозь редкие стволы деревьев синюю полоску мелководной Ахтубы, когда услышали сдавленный стон. Он доносился со стороны покрытого ледяной коркой озерка. Стоило раздвинуть кусты ивняка и сделать несколько шагов, как Нейдлер и Шевчук увидели Руденко. Парашютист лежал, неловко подмяв под себя ногу.
— Думал, что помирать придется, — с трудом проговорил Руденко и попробовал улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. — Лежу, а вокруг ни души…
— Что случилось?
— Да ногу, видно, подвернул. Прямо на дерево приземлился, а с него шарахнулся вниз.
Нейдлер наклонился над Руденко, попробовал разогнуть его скрюченную ногу.
— Не на-до! — сквозь стон попросил Руденко. — Сил нет…
Рядом безучастно топтался Шевчук. Его не волновала травма напарника, он лишь злился на него за вынужденную остановку.
— С вами останется Поддубный, — решил Франц. — Днем тащить вас в поселок нельзя: привлечем к себе внимание. Переждете день здесь.
Нейдлер отряхнул галифе и отошел к озерку. Взглядом подозвал к себе Шевчука:
— Перелом обеих ног. О транспортировке не может быть и речи. Он свяжет нас по рукам и ногам. Придется избавиться. Только постарайся сделать это без шума.
— И то верно, — кивнул Шевчук.
— До встречи! — попрощался с раненым Франц и быстро скрылся за опустившей к озеру ветви ивой.