Схватка не на жизнь
Шрифт:
— Нет, не мог. Он отдал текст радиограммы, минуя вас. И начал его расшифровывать, объяснять важность передачи ложных сведений штабу «Валли». Все было шито белыми нитками. К нам в дом не пожелали прийти, так как боялись попасть в засаду. Поэтому решили перехватить меня на улице и от имени НКВД всучить дезу. Если бы я принял ее, лжелейтенант, а следом господа Гросскурт и фон Шедлих поняли бы, что советская разведка затеяла радиоигру с абвером.
— Отчего действовали так агрессивно?
— Нервы, признаюсь, сдали. Они у меня, между прочим, не железные. Взять радиограмму я не мог, поэтому ничего не оставалось, как уйти, а лейтенанту предоставить возможность самому выпутываться из созданного им инцидента. Кстати, вы подошли вовремя. Еще бы немножко, и я постарался бы избавиться и от «солдата», который был с этим «лейтенантом».
— Солдат успел скрыться. Не стал дожидаться, когда вы вернетесь. Оставил Мальцеву и ушел. Но меня интересовал не он, а вы.
— Спасибо за заботу о моей скромной персоне!
— Не иронизируйте. Вы включились в радиоигру, и я обязан заботиться о вашей безопасности. Это делается для пользы дела.
— Придут эти двое или же я их спугнул?
— Должны, не могут не прийти. Особенно сейчас, когда Бас выдержал проверку… Сознаюсь, что прежде лучше думал об абвере. Возглавляемая таким опытным разведчиком, как Канарис, военная разведка и контрразведка Германии могла бы на этот раз действовать умнее. Я ни в чем не хочу унизить ваших недавних хозяев, но согласитесь, Эрлих, проверка Баса проведена топорно. Итак, остается ждать. Вряд ли «лейтенант» со своим напарником явится после комендантского часа.
15
Окна заволокло синевой подступающего вечера, когда в дверь пятистенки постучали.
Магура дал знак Эрлиху и исчез за ситцевой занавеской, которая скрывала кровать, а Сигизмунд Ростиславович, не обуваясь, в одних носках, прошел по скрипучим половицам в сени и приник ухом к двери.
— Кто?
— Огоньком бы разжиться! Курить охота, а спички все вышли! — ответили с крыльца. — Откройте, сил нет на ветру зябнуть.
Эрлих повозился с засовом и отпер дверь. Вместе с клубами морозного воздуха в сени вошли двое. Полумрак скрывал их лица. Эрлих отступил, и поздние гости — лейтенант и грузный красноармеец — шагнули, следом, попав под свет.
— Вам привет из полевого госпиталя, где начальником Прохоров.
— Он прислал письмо? — спросил Эрлих.
— Нет, все просил передать на словах.
Это был пароль.
— Проходите, — сухо предложил Эрлих и кивнул на Мальцеву: — Знакомьтесь — племянница, зовут Ольгой.
— Лейтенант Козловский, — представился Франц Нейдлер и расстегнул шинель. Понимая, что присутствие девушки смущает гостей и не позволяет им начать разговор, Эрлих отослал Мальцеву к соседям за солью.
— Я мигом, — согласилась Мальцева и схватила с вешалки пальто.
Дождавшись, когда шаги девушки простучат по ступенькам крыльца, Франц сказал:
— Не обижайтесь за первую встречу. Я выполнял приказ.
— Чей? — спросил Эрлих.
— Начальства.
— В «Валли» сомневаются в правдивости моих радиограмм?
— Нет, боже упаси! Вам верят.
— Но не до конца, — покачал головой Эрлих. — Именно поэтому и устроили проверку.
— Не обижайтесь, — вновь попросил Нейдлер. — Если уж обижаться — так это мне, — он потер шею и болезненно улыбнулся. — Признаюсь, не ожидал от вас такой агрессивной выходки.
— За провокацию еще мало заработали.
— Не будем ссориться и вспоминать старое. Вы разведчик, притом куда опытнее меня, поймете, что лишняя проверка еще никогда не вредила делу.
Все это время Шевчук топтался у порога. Когда же разговор Франца и Эрлиха принял мирный оборот, он поставил карабин у стены и начал снимать шинель.
— Чья крыша? Можно ли чувствовать себя здесь в безопасности?
— Лучше прикрытия не сыскать.
— Девушка действительно ваша племянница?
— Вроде. Дочь хозяина дома. А у меня с ним давняя дружба: некогда служили в одном полку. Он бывший штабс-капитан царской армии.
— Можно полностью доверять?
— Вы как хотите, а я доверяю.
— Примет нас под свой кров?
— Спросите утром сами.
Эрлих начал сворачивать самокрутку и уже поднес ее к губам, как Франц остановил:
— У меня сигареты «Равенклау». Угощайтесь.
— Не боитесь держать при себе такую улику?
— Сейчас многие курят трофейные.
Нейдлер щелкнул зажигалкой, поднес Эрлиху и следом закурил сам.
Несколько минут они молчали. Первым нарушил молчание Эрлих:
— Как сообщить о вашем прибытии?
— Включите в ближайшую радиограмму три слова. «Доктор лечит простуду», и в «Валли» поймут, что я благополучно добрался до места.
— И что Бас прошел проверку и не перевербован русскими, так?
— Так, — кивнул Нейдлер.
Эрлих докурил сигарету, притушил ее в тарелке и встал:
— Спать будете в соседней комнате.
— А племянница как же? — впервые подал голос Шевчук. — Дождаться треба. Среди одних мужиков спирт глушить — скоро сопьешься.
— Что касается возлияний, то, как старший в группе, буду пресекать каждую пьянку, — сказал Эрлих. — Мы присланы сюда не для того, чтобы пить и отсиживаться в четырех стенах. Особенно вы двое. Ясно?