Схватка с оборотнем
Шрифт:
Миронов, проталкиваясь сквозь толпу, вышел на перрон. Он знал, что среди пассажиров есть и те, кто ждут здесь Оборотня. Электричка стояла на одном из путей. Он прошел мимо вагонов, заглядывая в окна. Изредка мелькал один-другой пассажир. Видно, народу будет немного. Он прошел до конца поезда, потом повернул обратно. Киоски на платформе разделяли пути. За одним из киосков он заметил человека. Миронов остановился и стал наблюдать. В свете фонарей он видел беличью шапку с длинными ушами, мешок за плечами. В фигуре было что-то странно знакомое. Память у Миронова всегда была превосходной. Он припомнил: это был тот старик, что встретился ему в коридоре дома, где жил Колесников. До отхода электрички оставалось минуты три. Миронов продолжал наблюдать. Старик постоял еще несколько секунд и вдруг быстро побежал к вагону и впрыгнул в него. Миронов вошел в ближайший вагон, прошел через несколько вагонов и остановился в тамбуре вагона, в котором сидел старик. Мешок он куда-то убрал, и теперь Миронову видны были лишь его шапка и полушубок.
Под стук колес электрички Миронов прошел по вагону и сел напротив старика, через проход.
Электричка все ускоряла и ускоряла ход. Миронов, делая вид, что дремлет, из-под ресниц следил за стариком. Несколько раз он заметил, что старик украдкой приглядывается к нему.
На следующей станции в вагон вошел подвыпивший парень и сел напротив старика. Парню явно хотелось поговорить.
— Дед, — сказал он, — у тебя выпить нету?
Старик покачал головой.
— Сам не пью и другим не даю, сынок.
Миронов прислушался к его голосу. Голос был с хрипотцой, но, как ему показалось, не свой, фальшивый.
— А чего не дашь, дед? — спросил парень. — Сам не пей, а другим давай. Жадный, что ли?
Старик не ответил. Парень немного помолчал, потом повернулся к Миронову:
— Слышь, друг, закурить есть?
Миронов открыл глаза.
— Вы мне?
— Говорю: закурить есть?
Миронов вынул пачку сигарет и встряхнул их. Парень взял сигарету, попросил спичек. Миронов дал ему прикурить.
Все это время он не упускал из вида старика. Старик показался ему подозрительным с той минуты, как он увидел, что тот прячется за киоском. А сейчас Миронову показалось, что борода и усы у старика накладные.
— Какая следующая станция? — спросил старик, и Миронов опять отметил нарочито хрипучие нотки в его голосе.
Он покачал головой, показывая, что не знает, и сделал вид, что задремал. Сквозь ресницы он смотрел на старика и думал: уж не галлюцинация ли это перенапряженного мозга?
— Далече едешь? — спросил его старик.
— В Ангарск, — ответил Миронов.
Теперь голос у старика был на самом деле стариковский. Миронов подумал, как вести себя со стариком. Он был в зимнем пальто с каракулевым воротником, в меховой ушанке. Значит, — надо изображать служащего. Но стоило ли изображать? Теперь было видно, что старик — это старик. Сходство старика с Оборотнем ему просто померещилось. «Надо себя контролировать», - решил Миронов. Старик что-то спросил у него, но Миронов отмахнулся и закрыл глаза.
Через некоторое время вошло много пассажиров, и Миронов, стиснутый вновь подсевшими, лишь изредка поглядывал в сторону старика, который беседовал с соседями. И вдруг… Миронов даже усомнился: уж не ошибка ли? Нет, в самом деле у старика отстала одна бровь. По беспокойным взглядам, которые бросал старик, Миронов понял, что тот чувствует неполадки, но надеется, что никто ничего не замечает. Он еще сильнее надвинул на лоб шапку, поднес ко лбу руку, словно пробуя температуру, но глаза его, цепкие и внимательные, непрерывно останавливались на окружающих. Миронов следил за ним из-под ресниц. Это был Оборотень. Теперь Миронов не сомневался в этом. Средних размеров тонкий нос, зеленые, совсем не стариковские глаза, даже форма лба, на который дед поглубже натягивал свою шапку, была дороховская — узкая, покатая, столько раз изученная Мироновым по фотографиям. Неожиданно по острому и короткому взгляду старика, который Миронов почувствовал на себе, он понял, что и сам не остался вне наблюдения. Это было очень некстати. Он сидел, слушал бормотанье подвыпившего парня и размышлял, что можно предпринять. Вот-вот должна была пройти проверочная бригада. Но ее все не было. Попытаться взять? Или проследить? Он старался не смотреть в сторону старика, но уже чувствовал, что между ними протягивается ниточка взаимного осторожного внимания. Как бывает, когда два человека еще не знают, но инстинктивно чувствуют друг в друге врага.
Тем временем старик начал болтать с подвыпившим парнем. Это был обычный вагонный разговор, в котором касаются погоды, полетов в космос и оплаты трудодня в колхозе. Но скоро парень спросил старика:
— Ты, дед, из какого району будешь?
— С-под Тулуна, сынок, — ответил дед и вдруг стал собираться.
— Земли у вас там хорошие, — говорил парень, — я там бывал. С какой деревни-то?
— А с Захаровки. — Дед потянул на себя мешок, лежащий между ног. — А какая остановка-то?
— Мигет, — сказал кто-то.
— Ай прикорнуть? — спросил у самого себя дед, уселся поудобнее и начал дремать.
Миронов огляделся и, пройдя мимо старика и как бы нечаянно задев ногой его мешок, вышел на площадку. Отсюда сквозь стекло он мог видеть затылок старика. В мешке было что-то мягкое, и горбился старик, когда его нес, напрасно. Миронов глядел, как старик дремлет: голова его все ниже клонилась на грудь. Что делать? Как предупредить своих? Куда едет Оборотень? В Тулун, как он сообщал? Вряд ли. Где он выйдет? Надо брать прямо на перроне. Доехать до станции, где Оборотень собирается сойти, там успеть предупредить милиционера, а самому за ним. Миронов стоял на площадке, курил и смотрел на старика. Тот поднял голову. Миронов отвел глаза и стал смотреть, как поднимается дымок от его сигареты.
Опять станция. Дед зашевелился, даже встал и пошел к дверям; вышел в противоположную дверь вагона, стал там, как и Миронов, спиной к двери в другой вагон и посмотрел сквозь стекла на пассажиров. Кроме него, никто не поднялся. Тогда дед вернулся, взял мешок, который оставлял. Он снова прошел в тамбур и встал около двери на площадке. Миронов понял, что старик изучает всех, кто мог следить за ним, и теперь Миронов в поле его зрения. Он подошел к выходу и стал смотреть в замерзшее стекло, потом сделал на нем небольшое пятно, чтоб можно было смотреть на улицу, и тут же подумал, что старик может выйти в противоположную дверь. «Хотя электричка — не поезд, любую дверь в ней не откроешь», - успокоил себя Миронов.
Объявили, что следующая остановка — Ангарск.
«Только он выходит, я его беру», - решил Миронов и вдруг заметил, что старик снова бредет в вагон. Он сел на свое место, поставил у ног мешок и прикрыл веки. Миронов продолжал стоять у дверей. «Ладно, — решил он, — отъезжаем от Ангарска, и если в вагон войдет хотя бы несколько человек, попытаюсь взять его. Если нет, беру на следующей остановке. Впрочем, — остановил он себя, — надо брать сейчас, в Ангарске». Миронов шагнул к двери вагона. Поезд замедлил ход. Он открыл дверь, вошел в вагон и увидел, что старик уже открыл дверь другого вагона. Миронов почти бежал по вагону. Поезд остановился, и толпа пассажиров ринулась в дверь. Миронов уже проскочил второй вагон, а шапка старика мелькнула в водовороте ворвавшихся в вагон и исчезла… Миронов рванулся к выходу. Ангарский перрон был заполнен людьми. Он хотел было найти милиционера, но далеко, уже около вокзала, мелькала беличья шапка, и Миронов помчался вслед. Да, допущена ошибка. Надо было брать в вагоне. Правда, еще не было полной уверенности… А теперь необходимо нагнать и взять. Впереди у трамвая опять была толчея. Миронов подбежал в тот момент, когда трамвай тронулся. Миронов увидел беличью шапку и вскочил на подножку. Двери не закрывались, вагон был переполнен. На каждой остановке Миронов следил, не выйдет ли старик, но тот не появлялся. Миронов с ожесточением винил себя в упущенной возможности, боялся ошибки — старик мог и не сесть в трамвай, мало ли беличьих шапок…