Швец. Второй шанс для бандита
Шрифт:
– Доброе утро, мышка, – говорю с улыбкой и привстаю на локте.
Она удивлённо водит глазками, осматриваясь.
– Мы у дяди Саши дома, – решаю помочь ей восстановить в памяти вчерашний день. – Ты так нагулялась, что уснула в машине.
Встрепенувшись, дочь находит на кровати свои игрушки и забирается попой на подушку.
– А мы в интернат не пойдём? – склоняет голову на бок и хитренько прищуривается.
– Сегодня не пойдём, – отвечаю уклончиво.
Собираю растрёпанные волосы в хвост под резинку и поправляю
– Ого, Машунь, – восклицаю вслух, – уже десять часов. Вот это мы поспали.
– А тут пол тёплый, – радостно сообщает мне дочь, спуская с кровати ноги.
В ответ я вздыхаю. Это Марья ещё ванну не видела. Да, у Швецова дома гораздо лучше, чем у нас. И если уж быть совсем честной с собой, то мне бы очень хотелось, чтобы дочь здесь немного пожила. Потому что я пока не могу дать ей условий лучше. Неизвестно когда в нашем доме подключат стабильное тепло. Хоть президенту, хоть Богу пиши.
– Пойдём мыться и завтракать, – ловлю на руки топающую мимо меня Машу.
– В окошко посмотреть хочу, – требует она.
– Давай потом…
– Неть… – кривит губы. – Сейчас…
Подхожу с ней к окну и отодвигаю штору.
От соседей дом Швецова отделяет высокий деревянный забор с тяжёлыми металлическими воротами и плотная посадка высоких, заснеженных елей. На них едва заметно мигают огоньки. Красиво… В глубине двора имеются ещё две небольших постройки из сруба. Из трубы одной идёт настоящий дым. Интересно, кто там живет. Охрана?
С неба все продолжает валить хлопьями снег. Он ложится на землю и крыши плотными, глубокими сугробами.
Нарушают единство ровной снежной белизны только собачьи следы и расчищенная главная дорожка со следами шин.
– А мы гулять пойдём? – трогает Марья стекло ладошкой.
– Давай сначала сделаем все утренние дела, а потом посмотрим, – говорю ей строго и опускаю штору на место.
Собрав для ванны необходимые вещи из вчерашних покупок, увожу Марью из спальни, и уже на лестнице я понимаю, что дома мы не одни. В воздухе витает запах еды и свежего кофе. Нет, ну не сам Швецов стал к плите, в самом деле? Может быть, домработница?
Диван, на котором вчера обосновался Александр, убран и заправлен. Я прохожу до кухни и замираю прямо на пороге, увидев возле плиты девушку лет тридцати в фартуке поверх обтягивающего короткого платья.
Ого, нечего себе «домработница». Или это женщина Швецова? Тогда почему он вчера целовал меня?
– Мам, а зубки чистить? – Марья сдаёт наше присутствие с потрохами.
Девушка оборачивается и начинает улыбаться прохладной, натянутой улыбкой.
– Доброе утро, завтрак готов, – она окидывает нас цепким взглядом с легкой неприязнью. – Александр уже уехал, но просил передать, что будет в двенадцать.
– Спасибо, доброе утро, – киваю я девушке, не осмеливаясь уточнить статус, но тоже разглядываю ее.
Для обычного обслуживающего персонала слишком фривольна, для любовницы Швецова слишком сдержана и неуверенна. Очень интересно…
– Кушать хочу, животик бурчит, – начинает дергать меня за руку Марья.
– Мы сначала в ванну, – говорю я девушке, приходя в себя. – А потом с удовольствием позавтракаем.
– Да пожалуйста, – фыркает она, отворачиваясь к плите.
Провожу дочь в ванную, наливаю ей в джакузи немного шампуня, и пока она с удовольствием плескается в пене, тоже привожу себя в порядок.
– Мамочка, а я плаваю, – счастливо повизгивает Марья и пытается дуть на мыльную пену. Переворачивается в воде со спины на живот, запускает шампунь корабликом и топит его.
– Бабах!
– Не брызгайся, – качаю я головой.
Сушу феном волосы и втаскиваю дочь из воды, завернув в большое полотенце.
Надеваю ей новое платье, оставляя вчерашний комплект трусиков с маечкой. Наше новое белье я закладываю в стиральную машину и запускаю стирку, вспоминая, что мои вчерашние трусики пропали с неё совершенно магическим образом.
Извращенец Швецов! Особенно если спит с этой домработницей… то это вообще отвратительно.
Завтракаем мы с Марьей, слава Богу, в одиночестве.
– Фу, – морщится дочь, ковыряясь в каше, – не хочу.
– Ешь, что за глупости, – привычно рычу на неё я.
Ставлю на стол две кружки с кофе и чаем и сажусь на стул.
Отправляю в рот ложку каши из своей тарелки и тут же выплёвываю ее обратно, почувствовав горечь прокисшего молока и знакомый привкус ванилина.
– Так все ясно, – подхватываюсь на ноги и уношу тарелки к раковине.
Заглядываю в шкафчик, где по предположению должна быть мусорка и подтверждаю свою догадку, находя в ведре два контейнера от полуфабрикатов.
Нет, если Швецову нравится жрать этот суррогат, то своему ребёнку я буду готовить нормальную еду сама.
Наглея, распахиваю холодильник и вываливаю из него упаковки с нарезками. Нахожу хлеб, делаю нам с Марьей обычные бутерброды и возвращаюсь за стол.
Из глубины дома доносится звук пылесоса. Мне почему-то становится неприятно от мысли, что эта девушка будет убирать в комнате ребёнка. Лучше я сама… Да и вообще. Швецов может платить за уборку мне. Все равно на работе меня никто держать с таким количеством прогулов не станет, а деньги нужны…
Неожиданно дом наполняемся топотом и шумом новых голосов.
– Располагайтесь в гостиной, – слышу властный бас Швецова, – я пока схожу за ребёнком.
Напрягаюсь от формулировки и чувствую, как пульс моментально подлетает, начиная стучать в ушах. Александр не пошутил? Он что действительно привёл для Марьи медицинскую комиссию? Ну и сволочь!
– Зайка, ты доедай пока, – поднимаюсь из-за стола и целую дочь в макушку, – а я пока на минуточку отойду…