Шведская сказка
Шрифт:
Здесь проявился в полной мере его истинный театральный талант.
– Далекарлийцы , Армфельд! Вот наша надежда и опора. Они спасли Швецию при Густаве Ваза, они спасут ее и на этот раз! – повторял он своему любимцу, мчась на север страны. – Мы едем в Мора! Мы повторим все то, что описал я два года назад в своей опере.
Ему нужен был образ, герой народных легенд, который бы воодушевил и объединил всех шведов. В этом было спасение, и король искал его в одной примечательной пещере, неподалеку от маленькой горной деревушки, тем более, что либретто он знал почти наизусть.
Когда-то, в 1521 году, она спрятала под своими черными сводами одного юношу, бежавшего от страшной казни, вошедшей в историю Швеции под названием Стокгольмская кровавая баня. Его звали Густав Эрикссон из рода Ваза . Долгие годы, то разгораясь, то затухая, с переменным успехом сторон шла война между Швецией и Данией. За пятьдесят лет до этого, шведы удалось разбить королевскую датскую армию под Стокгольмом, расторгнуть Кальмарскую унию , и фактическими правителями страны стали рыцари клана Стуре. Де-юре, это было регентство, де-факто, Швеция обрела независимость. Но Дания не забывала об отколовшейся Швеции и привлекла на свою сторону католическую церковь, недовольную попытками шведских феодалов посягнуть на собственность святого престола. В 1518 году боевые действия возобновились. Юный Густав Эрикссон попал в плен к датчанам. В 1520 году регент Швеции Стен Стуре Младший не стерпел интриг католического епископа Упсалы Густава Тролле, лишил его сана и заключил под стражу. В ответ армия Кристиана II Датского вторглась в Швецию, захватила Стокгольм, а Стен Стуре Младший пал в бою. Упсальский епископ Тролле торжествовал. Теперь можно было расправиться со всеми врагами, обвинив их в ереси. 8-9 ноября 1520 года в Стокгольме, по приговору церковного суда было казнено 85 человек, среди них отец и два дяди Густава Эрикссона. Юноше удалось бежать из-под стражи. Его путь лежал в Далекарлию, далекую горную провинцию, на границе с Норвегией, где жил удивительный народ-лесорубов. Они ходили в длинных овчинных полушубках, и никогда не расставались с острозаточенным топором, который носили сзади, заткнутым за пояс. Они резали им сало и хлеб, рубили деревья, а коль нужда заставляла, топор становился грозным оружием.
Сюда и стремился молодой Густав Эрикссон из рода Ваза. Из последних сил он уходил от погони, и ему предстояло преодолеть на лыжах почти восемь с половиной миль заваленных снегом горных склонов отделявших деревню Селена, где его могли еще схватить датчане, от спасительной Моры, далекарлийской деревни.
Отсюда, из Моры, разрослось восстание против датчан и в августе 1521 года Густав Ваза был объявлен правителем Швеции . Но борьба была еще не окончена. У повстанцев не хватало оружия, нужны были корабли. А все это требовало денег. Их Густав нашел в Любеке, одном из крупнейших городов Ганзейского союза.
6-го июня 1523 года Густав собрал в городке Стренгнесе риксдаг и был провозглашен королем Швеции. Кальмарская уния распалась окончательно. В день летнего солнцестояния шведская армия освободила от датчан и их приспешников Стокгольм.
Но Любек требовал возврата долгов. Тогда Густав Ваза обратился к католической церкви, обладавшей несметными сокровищами. Епископы ответили отказом. Но Европу уже охватил пожар протестанства – новой христианской религии, свободной от римско-католической церкви. И Густав с радостью принял лютеранство. По его приказу библию перевели с латыни на шведский и уже через три года все богослужения в Стокгольмских храмах шли на родном языке. Религия отныне стала государственной, согласно учения Мартина Лютера, а Густав стал главой шведской церкви. В 1544 году очередной сейм риксдага отменил выборность королей, и отныне корона могла переходить только по наследству в династии Ваза.
Сюжет был хорошо знаком Густаву III! Он просто читал свое собственное либретто:
– Далекарлийцы! – голос короля дрожал от волнения. – Не здесь ли, в этих святых для каждого из вас местах родилась независимость нашей великой страны? Не вы ли были первыми, кто сбросил ненавистное иго датчан и поднялся на борьбу с захватчиками, услышав призыв своего короля Густава Ваза? И вновь король, вновь Густав перед вами! – Густав склонил голову, выдержав нужную паузу. Снова вскинул подбородок, - И вся Швеция с надеждой опять смотрит на вас! Спасите свое отечество! – Густав раскинул руки в стороны. – Вспомним, как наш великий предок заставил уважать не только датчан, но и проклятых московитов.
Крестьяне отозвались одобрительным гулом. Послышались выкрики:
– Да здравствует король!
– Да здравствует Швеция!
– Отомстим проклятым датчанам!
– Далекарлийцы вперед!
– Веди нас!
Густав со слезами наблюдал, как все большее и большее волнение охватывает этих суровых, неразговорчивых мужиков одетых все как один в одинаковые овчинные полушубки.
– Вот они мои легионы! – шептали его губы. – А я – ваш Цезарь!
Далекарлийцев направили к Гетеборгу. За его судьбу король опасался больше всего. Опережая крестьян, Густав примчался сюда. Малодушный Роберт Вильгельм Де Геер умолял короля:
– Город не в состоянии защищаться! – и потихоньку приказал уже вывезти свой багаж.
Образ прекрасной Шарлотты на мгновение встал перед королем, но тут же растаял:
– Вы отстранены! Отправляйтесь-ка лучше в Финляндию, генерал. Я скорее допущу превращение Гетеборга в развалины, чем сдам город датчанам.
Жители образовали милицию, а Густав приказал разобрать единственный мост, по которому шведские войска могли бы отступить. Отсюда, по всей стране, король рассылал манифесты. Он обращался к народу. Он обратил их гнев против собственных аристократов, желавших восторжествовать в Швеции, отдав ее на поругание Дании и России. Пасторы во всех церквях призывали браться за оружие, наносить всевозможный вред вторгшимся датским войскам. Дети брались за оружие. Сформировали целый полк из мальчишек моложе 15 лет. Несколько купеческих судов вернувшихся из Индии были превращены в каперов. Ими было захвачено несколько датских транспортов, на одном из которых были найдены во множестве хирургические инструменты, а также топоры для рубки фашин и цепи, употребляемые военной полицией.
– Отлично! – обрадовался Густав, узнав о добыче. – Все выставить на обозрение! В эти цепи они собирались одеть наш народ. А все остальное ничто иное, как орудия для таких страшных пыток, что святая католическая инквизиция померкла бы перед тем, что было уготовано нашему народу! – Королю было наплевать, что в Дании уже столетие отменены всякие пытки и само упоминание о них было оскорблением для датчан. Зато, как воспламенились шведы… горожане все, как один взялись за оружие. И везде, везде короля сопровождали восторженные и преданные далекарлийцы.
– Мы живет теперь, как в Швейцарии! – хвастливо заметил как-то Густав. – Вместо мещан видны лишь солдаты.
Английский посланник сэр Элиот метался между датским войском и шведским королем. Запугивал одних и сдерживал неистовые порывы Густава.
Главнокомандующему датской армией герцогу Гессенскому Элиот втолковывал:
– Англия и Пруссия готовы сделать нападение на Данию. Быть может в эту минуту, война уже объявлена, - он трагически закатывал глаза, - и если вы согласитесь на заключение перемирия, то я тотчас отправлю курьеров в Лондон и Берлин, чтобы воспрепятствовать вторжению прусских войск в Голштинию и отплытию английского флота.
Прусский посланник граф Борке угрюмо кивал головой, соглашаясь с ним.
– Герцог! – не отставал от Карла Гессенского англичанин. – Силы шведов растут на глазах. Король Густав поднял на борьбу с вами весь народ. Ваше положение сейчас хуже чем то, в котором пребывали славные генералы Бургойн и Корнваллис в Америке, когда они были вынуждены положить оружие.
Гессенский слабо отбивался от напористого англичанина, ссылаясь на отсутствие инструкций из Копенгагена. Но сдавшись, согласился заключить перемирие на 8 дней.