Шведская сказка
Шрифт:
Захват нескольких датских судов шведскими каперами вызвал ярость у командующего датской армией. Англичанин понесся к Густаву.
– Перемирие касалось лишь сухопутных войск! – возразил шведский король в ответ на упреки посланника. – И я требую, - он возвысил голос, - чтобы датчане очистили территорию Швеции и заключили перемирие на длительный срок.
Карл Гессенский сдался окончательно. Перемирие продлили до 15 мая будущего года, а датчане отступили в свои пределы. В ответ Густав освободил захваченные суда. Поход не достиг своей цели. Зато Густав мог быть теперь доволен своими успехами:
– Вот что значит умение общаться с людьми и вовремя пробудить их национальные чувства. А также умело использовать расположение Англии и Пруссии. Нападение датчан лишь доставило мне значительное войско в Швеции и мы в один миг от них освободились. Теперь дело за сеймом!
Глава 9. Казаки олонецкие.
«Тем, чем мы были, завтра уже не будем»
Овидий
Губернатор Архангельский и Олонецкий Тутолмин человеком был нерешительным. Все с оглядкой на Петербург делал. Как война со шведами началась, так явился к нему важный генерал:
– От самой матушки Екатерины к тебе губернатор послан, дабы войско собрать и нанести удар решительный по зарвавшемуся шведскому королю Густаву! – объявил ему Спренгпортен, появившийся для учинения диверсии от Олонца.
Указом царским размахивал, шумел, распоряжался, ни дать, ни взять – фельдмаршал прямо, главнокомандующий. Совсем растерялся Тутолмин, уж не знал, как и угодить гостю столь высокому. Спренгпортен разъезжал по всей губернии, в сопровождении адъютанта губернаторского, глотку драл, кровью от крика наливался, угрожал всем:
– Кто в охотники не записывается, тот указ императрицы нашей не исполняет! Кто промедлит с выдачей снаряжения и припаса воинского, того изменником объявим!
Народ ворчал:
– Чего грозиться-то? И так мы с охотой превеликой шведа бить пойдем!
Спренгпортен покричал, покричал, да и в Петербург вызван был срочно. В связи с визитом майора Егерхурна – делегата от конфедерации аньяльской. Уехал, и забыл тут же обо всем генерал бравый. О диверсии олонецкой, об ополчении… Не забыл, правда, взять 4000 серебрянных рублей у Тутолмина:
– На известные нужды! – пояснил таинственно. И исчез.
А губернатор-то остался. Что делать-то дальше? Не ведомо! Стал в Петербург писать депешу за депешей. А там отмахивались:
– Отстань мол! Не до тебя! Сказали собирай охотников, да полк казачий – вот и сполняй указ.
А как? Хорошо старшина казачья прибыла с войны турецкой. Ямщиков собрала всех, кто в охотники подался, выстроила.
Хмуро смотрел атаман на воинство разношерстное, выстроившееся перед ним. Бородатые, в армяках рваных, в лаптях, вместе с саблей древней, к кушаку прицепленной, туда ж и кнут длиннющий засунут – ямщики, одним словом. Много их стояло – тысячи две.
– И из этих-то казачество сделать надобно… Да, удружила Военная коллегия и светлейший князь Потемкин. – думы невеселые в голове пролетали. – Только свой полк собрал, на войну пошли с басурманами, и – на тебе, получи! Отправляйся, Григорий Андреевич, на север со старшиной, из мужиков-лапотников полк сделай. И воюй! Кем? Этими? – На старшину обернулся. Стояли казаки угрюмые, как и атаман. Всех их знал Дьячкин . Еще по войне прошлой турецкой. Сам подбирал. Сам и полк собирал. Целых пять лет… И надо ж так, занесла нелегкая!
– Ну что, братья-казаки, – обратился к старшине, - получиться из сермяжных казаков сделать?
– А мы что не казаки, выходит? – вдруг голос раздался молодой, да звонкий, откуда-то из воинства ямщицкого.
– Это кто тут голос подал? – атаман зорко впился в строй ополченческий. – Выходь вперед, коль нетерпится.
Колыхнулись слегка шеренги, выпуская из себя смельчака. Вышел мальчишка совсем. Лет тринадцать-четырнадцать. Но ростом высок, широкоплеч, лицом чист, нос с горбинкой, армяк добротный на нем, сапоги, сабля дедовская видать болтается, а глаза горят, так и буравят атамана.
– Кто таков, малец? – грозно рявкнул Дьячкин.
Парень взор не отвел, ответил степенно, баском ломающимся:
– Митрий я, сын Михайлов, Кисилев . Из казаков мы будем.
– Из казаков… - протянул насмешливо атаман. – Из каких-таких будете казаков? Из ямщицких? Ха-ха-ха – загоготал Дьячкин. За ним и старшина казацкая засмеялась вся:
– Вот насмешил, малец!
– Казак выискался!
– Из ямщицких! Ох, уморил.
– У них тута свое войско имеется. На телегах, да возках воюют. Ха-ха-ха. – потешались донцы.
– Ну будя, ржать-то! – выкрикнул бесстрашно парень. – Из донских мы казаков.
– А ну! – вдруг оборвал смех атаман, взмахнув нагайкой. Все замолчали разом. – Ты, малец, видать давно не порот, коль смеешь язык свой поганить напраслиной. Чего несешь-то? Откуда донским казакам здесь взяться? В глуши северной? Ополоумел? Так проучу враз, как с атаманом гутарить.
– От атаманов Кондрата Булавина и Игната Некрасова сосланные здесь! – выкрикнул изо всех сил мальчишка, - слыхали о таких на Дону-то?
Остановился грозный атаман. Опустил нагайку. С интересом смотрел теперь и на парня и на ямщиков перед ним стоящих:
– И что, много здесь таких? – спросил уже тихо.
– Да, почитай, все! – ответили.
– Это ж сколько лет-то минуло… - в задумчивости произнес Григорий Андреевич.
– Восемь десятков! – звонко отозвался Митрий.
– Грамотен? – зыркнул глазом на него атаман, но спросил спокойно, без гнева.
– А какой казак неграмотен? Читать и писать умею, даже арифметике обучен. – отозвался Кисилев.