Шведская сказка
Шрифт:
– Ладно! – со вздохом согласилась Екатерина. – Ныне флотом поставлю Чичагова начальствовать, а гребной флотилией тогда принца Нассау. Вот с генералами, что делать не знаю. Ты, говоришь, у тебя грызутся, так и здесь тако же. Интригуют генералы. Главнокомандующий на Михельсона, тот на него. Спренгпортен на обоих. Недовольна я Мусиным-Пушкиным. Ну никаким авантажем не воспользуется, одним словом, дурак! Всю зиму простояли! Хорошо хоть проходы занять догадались, ныне за столицу не опасаюсь.
Потемкин смотрел на шведскую войну пренебрежительно, и успокаивал императрица, говоря, что она слишком много внимания ей уделяет.Мысли светлейшего были далеко от Петербурга – на берегах Босфора.
***
Плохую услугу оказали своему повелителю Абдул-Гамиду визирь с главным евнухом. Ни о чем не хотел думать и слышать султан. Одна черноокая черкешенка занимала теперь его дни и ночи. Любовная страсть высасывала все соки из Абдул-Гамида, и силы его таяли. Война с русскими, продажность чиновников, пустая казна – вся эта мирская суета уже не занимала султана. Он молил Аллаха только об одном: продлить его способность наслаждаться женским телом. Ради этого он терпел назойливых врачей, но стоило одному из них лишь заикнуться о воздержании, как гневный взор повелителя удалял его навсегда из дворца.
– Наша тень Аллаха на земле и правда стал напоминать тень! – озабоченно выговаривал Юсуф-Коджа главному евнуху.
– Я ничего не могу поделать! – с понурым видом соглашался негр. – Его не оторвать от проклятой девчонки.
– А с ней не пытался говорить? – визирь пристально вглядывался в кроваво-белые глаза евнуха.
– Она оказалась хитрая бестия! – отводил взгляд кизляр-агаси. – Ее боится теперь весь гарем.
– Но почему? – изумился Юсуф-Коджа.
– Потому что достаточно ей сказать повелителю о том, что кто-то из жен или одалисок отозвался о нем не почтительно, как виновную тут же удаляют прочь и переводят в рабыни.
– А может… - и Юсуф-Коджа выразительным жестом показал, как можно расправиться с непокорной черкешенкой.
– Ты что! – замахал руками евнух. – Скорее мы сами окажемся в мешке и на дне Босфора.
– Что тогда делать? После того, как пал Очаков, что мы можем еще ожидать от русских? – визирь был в растерянности. – Я не могу все время править от имени султана! Нужно вводить новые налоги, нужно собирать новую армию. Сераскиры видят, что повелитель правоверных отошел от дел. В конце-концов он очнется от любовных чар и нас будет ожидать лишь топор палача.
– Я не уверен, что он очнется. – загадочно произнес евнух, и прошелестев своим дорогим халатом удалился в глубь дворца, оставив Юсуф-Коджу в недоумении.
Юная Зейра, совершенно обнаженная, лежала рядом со своим повелителем и подавала ему виноград, ягодку за ягодкой. Абдул-Гамид медленно жевал, выплевывая косточки. Сегодня он себя чувствовал далеко не лучшим образом.
– Повелитель… - прошептала вдруг девушка, положив свою надушенную голову ему на плечо.
– Что моя маленькая госпожа? – отозвался султан, с удовольствием вдыхая аромат волос черкешенки.
– Знаешь, о чем я думаю, когда смотрю, как ты берешь в рот эти ягоды?
– О чем мое дитя?
– Я представляю, что это мои соски. – и смутившись, черкешенка прильнула к Абдул-Гамиду всем телом, а тонкая рука, чуть звякнув браслетами скользнула в низ его живота. По всему телу повелителя пробежала дрожь, в виски кольнули горячие иголки. Закряхтев, он повернулся к черкешенке, навалился на нее всем своим грузным телом и начал лихорадочно целовать груди, впиваясь ставшими вдруг непослушными пальцами в упругое тело. Девушке удалось скользнуть по шелку простыни чуть ниже, она обхватила стан повелителя стройными и тонкими ногами, призывая войти в святилище наслаждения.
Абдул-Гамид тяжело и прерывисто дышал – и от возбуждения, и от плохих легких, его больное сердце бешено стучало, а в ушах стоял непереносимый гул, но повелителя правоверных все больше захватывало и возбуждало ритмичное погружение во влажную, горячую плоть. В последнем приступе страсти султан зарычал и впился ногтями в ягодицы девушки. Его потрясли первые судороги, но вместе с тем, вдруг стало нечем дышать, а сердце пронзила нестерпимая боль, он широко открыл рот, стараясь позвать на помощь, но разом обрушилась тьма. Он замертво упал на извивавшееся под ним тело стонущей черкешенки. Ощутив невероятную тяжесть рухнувшего на нее султана, Зейра с трудом выбралась из-под него, и поняла, что Абдул-Гамид не подает никаких признаков жизни. Цепенея от ужаса, она быстро оделась, но потом уселась рядом с телом умершего и задумалась. Поразмышляв, он тряхнула решительно головой, так что множество мелких косичек запрыгали по ее плечам, и издала громкий вопль.
В покои тут же ворвались евнухи-охранники.
– Лекарей! Быстрее! Спаси Аллах нашего повелителя! Ему плохо! – закричала черкешенка. Пятясь спиной из спальни, испуганные охранники побежали за помощью. Новость о том, что султану стало плохо, моментально распространилась по дворцу. Примчался кизляр-агаси, с ним прибежали врачи. Но мудрые врачеватели с сожалением лишь покачали головами и развели руками.
– Все теперь в воле Всевышнего! – произнес один из них. – Но скорее всего наш повелитель не доживет до утра.
– До утра! – повторила про себя юная черкешенка. – Значит, у меня есть время до утра. – Она незаметно для всех проскользнула в свои покои, быстро скинула с себя восточный наряд и одела приготовленное для такого случая европейское платье. Из драгоценностей он выбрала только самые крупные бриллианты и спрятала их на груди. Там же нашлось место и небольшому кинжалу с позолоченной рукоятью. Еще Зейра взяла с собой несколько золотых монет. Обернув голову темным платком, она быстро миновала дворцовую стражу, которая была сейчас занята тем, чтобы сдержать натиск желающих попасть во внутрь. Добравшись до берега, черкешенка тут же нашла лодку.
– Мне нужен корабль, который скоро покинет Стамбул. – шепнула она лодочнику-греку. Блеснувший в ее руках золотой ни оставил никаких сомнений.
– Я отвезу вас, госпожа, на греческое судно, что ночью уходит в Галац.
Когда во дворце, наконец, спохватились, черкешенки и след простыл. Найти ее было невозможно. К утру Абдул-Гамид скончался, и из заточения вышел новый повелитель правоверных – Селим III.
Ему было всего 28 лет. Он был умен и образован. Но то, что ему сейчас предстояло, казалось, простому смертному было не по плечу. Но Селим был султаном, а значит повелителем. Раз его не удавили шелковым шнурком в детстве, раз не подсыпали яда в кофе, раз Аллах его выбрал, он должен что-то предпринять.