Шведская сказка

Шкваров Алексей Геннадьевич

На пути Густава встал отряд генерала Сухтелена в составе батальона Семеновского полка, сводного батальона гвардейских гренадер, двух пехотных полков – Нарвского и Невского, и эскадрона Псковских драгун. Русская позиция располагалась вдоль речки Скоби, параллельно дороге ведущей к Фридрихсгаму. Фронт позиции прикрывала река, правый фланг позиции – ручей Питно.

Двадцать седьмого июня, около 6 утра, появились шведские колонны. Встреченные артиллерийским огнем, шведы остановились и тоже выдвинули свои батареи. Началась перестрелка.

Густав сам выехал вперед на рекогносцировку. Он накануне усиленно штудировал сочинения Цезаря, его «Галльскую и Гражданскую войны». Бегло осмотрев позиции русских, он заметил:

– Мне все напоминает битву при Фарсале. Только немного наоборот. Также ручей прикрывает правый фланг русских, и здесь же мы нанесем им свой гибельный удар, как это сделал Юлий Цезарь против Помпея.

Генералы промолчали. Смысл битвы при Фарсале им виделся несколько по-другому. Но Густав решил так:

– Шесть батальонов двигаются в обход, к деревне Большая Скоби и атакуют фронт русской позиции, с целью отрезать возможные пути отступления противника. Я же тремя батальонами наношу удар по их правому флангу.

Против трех шведских батальонов стояли три гвардейские роты семеновцев и сводный батальон гренадер. Командовавший флангом капитан Текутьев приказал заранее разобрать мост через ручей и приготовиться к отражению атаки. Появление шведского драгунского разъезда помешало завершить разборку переправы. Шведы спешились и бросились в атаку на команду разбиравшую мост, но были сами контратакованы 1-й ротой семеновцев поручика Бакунина.

– Смять их всех! – Густав выбросил вперед руку, указывая на русские позиции.

В атаку пошли все три шведских батальона. Переправа через ручей велась под непрерывным залповым огнем семеновцев и сопровождалась значительными потерями. Выбравшись, наконец, из ручья, шведы были забросаны гранатами, а затем атакованы тремя ротами семеновцев и штыками сброшены обратно в воду.

Донеслась стрельба и с центральной позиции. Но Невский и Нарвский полк отбили две атаки шведов, даже не выходя из-за своих укреплений.

– Повторить атаку! – требовал король. И вновь шведы полезли в проклятый ручей Питно и так уже помутневший от шведской крови и запруженный трупами их товарищей. Капитан Текутьев вовремя запросил сикурса, и скрытно к нему приблизилась четвертая рота Семеновского полка вместе с егерями от пехотных полков. Удар во фланг стал полной неожиданностью для шведов. В расстройстве, они снова были вынуждены отступать. Прав был Густав, получились Фарсалы, только наоборот.

Откуда-то появился слух, что к русским от Вильманстранда спешат новые подкрепления, и король поспешно приказал трубить общее отступление.

Русские их не преследовали.

Левый фланг шведской армии под начальство генерала Каульбарса должен был наступать на Вильманстранд, и соединившись со Стединком, угрожать русским с севера. Но Каульбарс попал в ловушку предложенную ему генералом Орловым-Денисовым. Ложная атака казаков, бросившихся отступать, выманила шведов на замаскированные батареи. Потеряв почти 300 человек, Каульбарс счел нужным отступить.

Известие о поражении Каульбарса, собственная неудача при Скоби, произвели угнетающее впечатление на Густава. Все напоминало кампанию 1788 года. Положение самого короля становилось все более опасным ввиду возможного окружения.

Нужно было сыскать виновного. И он нашелся! Им стал… Каульбарс. Это было несправедливо. Он нисколько не участвовал в конфедерации, а напротив открыто порицал ее участников, но он не скрывал и своего неудовольствия торжеством короля над дворянством во время сейма, а также арестами фон Ферсена и других видных дворян. Кроме того, он считал себя оскорбленным, когда в одной брошюре, изданной для возбуждения ненависти ко всем изменникам, Густав заметил, что из всех офицеров Финляндской армии верными остались, лишь фон Платен и Мейерфельд. Теперь же после поражения от Орлова-Денисова все окружение короля нашептывало Густаву, что его отступление есть прямая измена. Испуганный Густав тот час отдал приказ арестовать генерала и предать военному суду.И это был конец кампании.

Гусман проехался по русским тылам без особых приключений. Ну останавливали пару раз, да обошлось. Сначала на драгунский разъезд наскочили – офицер и три конных с ним.

– Кто такие? Откуда? – грозно спросил пожилой капитан.

– Прапорщик Васильев, Ямбургского карабинерного. Из корпуса его высокопревосходительства и генерал-поручика Михельсона. – звонким голосом выкрикнул Левинг.

– Это вам досталось от шведов про Поросальми? – усмехнулся капитан.

– Нам. – понурил голову прапорщик.

– И поделом! – осуждающе произнес капитан. – водят в атаку все кому не жаль кровушки солдатской. А как по морде-то получать, так их и след уж простыл. А в кибитке кто?

– Маеор один шведский. Перебежчик от короля Густава. Его заарестовать король хотел, а он к нашим подался.

– Бегут, как крысы с галеры худой. – капитан видать бывалый попался. Лет шестьдесят на вид, грузноват, но в седле сидит, как влитой. – И в прошлую войну бегали, а уж в эту и подавно… Что за вояки стали шведы? Вот мой дед сказывал при Петре-то Лексеевиче, да ихнем Карле, то воинство было… А ныне? Позор один, не армия, а сброд из заговорщиков собрался, присягу забывших. Слуги государевы! Кабы мы так служили своему Отечеству, да матушке Екатерине, чтоб от России-то осталось?

Левинг молчал. Гусман тоже не подавал голоса, а Хадсон и вовсе сжался на козлах, вожжи перебирал.

– Да езжай уж. – махнул рукой капитан. И лишь когда проскочили, в след кинул. – Эй, прапорщик, а подорожная-то есть?

Левинг оторопел и остановился.

– Проклятье! Ну соври что-нибудь! – подумал про себя Гусман уже взводя курки на двух пистолетах.

– Забыли выписать, господин капитан… - произнес плаксивым голосом. – В кутерьме-то. После боя этого. При Поросальми. Тут и потери такие…

– А-а! Тьфу ты! – сплюнул капитан. – Все, как всегда. Наше, расейское… Езжай уж! – поскакал дальше по дороге, оставляя Левинга со спутниками в одиночестве. Драгуны последовали за ним.

– Фенрик! – Гусман выглянул из кибитку, - Вы когда-нибудь избавитесь от своих страхов?

– Но… - вдруг он увидел два вороненых ствола в руках майора, и замолчал.

– Нужно всегда спокойно смотреть смерти в лицо! Запомните это, Левинг. Даже когда я навел на вас оружие. Клянусь всеми святыми, если бы вы нас подвели, я бы без всякого сожаления вогнал бы в вас пулю! Запомните это! И перестаньте бояться. У вас нет выхода – или они нас, или я вас! Вы мне надоели, фенрик. – Гусман засунул пистолеты за пояс и скрылся в экипаже, захлопнув сильно дверцу. – Хадсон, поехали! – донесся его голос изнутри.