Шведская сказка
Шрифт:
Густав закивал головой в раздумьях.
– Вот что, мои друзья, - обратился он к Армфельду и Вреде, - не подумайте о том, что я не доверяю вам, но я действительно хочу прогуляться с капитаном Гусманом вдвоем. – И чтоб не обидеть их, добавил, как бы оправдываясь.
– Двое прогуливающихся не вызовут подозрение и не будут смотреться смешно, нежели четверо шепчущихся мужчин. А после того, как мы переговорим с капитаном Гусманом, я все вам расскажу. И тоже наедине. А вас, - Гусману, - прошу дать руку своему королю и сопроводить меня.
Капитан учтивейшим образом поклонился, и вместе с королем покинул палатку. Оставшиеся бросили друг на друга злобные взгляды и разошлись, каждый по своим делам.
– Так что же вы, господин капитан, хотели предложить своему королю? – заинтриговано спросил Густав, когда они остались в относительной изоляции от возможных лишних ушей. Где-то в стороне шумел военный лагерь, а здесь на берегу безымянного ручья, никого поблизости не наблюдалось. Караульные гвардейцы, были остановлены королем заранее неподалеку, но так, чтобы слышать разговор они не могли бы. – И объясните мне, наконец, свою подозрительность.
Гусман расстегнул мундир и достал из-за пазухи сложенный вчетверо листок бумаги:
– Вот, ваше величество, это предсмертное письмо моего брата Карла. Мне нет смысла его вам зачитывать, я расскажу все на словах. Он написал его мне перед самым выходом на русскую территорию, откуда, как вам известно, они должны были учинить диверсию, переодевшись русскими казаками.
Густав отвел глаза в сторону – это его была идея с маскарадом, и ничего не ответил, но качнул головой – мол, продолжайте.
– И далее все было очень странным…
– Что именно? – спросил король заинтересованно.
– Да, все. – пожал плечами Гусман. – Брат написал мне, что только глухой не слышал о том, что партия шведов, переодетая казаками уходит на ту сторону. Что ему предстоит произвести нападение на наиболее сильный финский пограничный пост.
– Кто принял такое решение? – последовал быстрый вопрос Густава. Он смотрел прямо в глаза капитану.
– Бригадир Гастфер в присутствии полковника Стединка и адъютантов.
– Но это мои верные солдаты! – возразил король.
– Брат написал мне, что именно в Пуумала уже несколько раз были произведены неудачные попытки диверсий с русской стороны. Он успел разузнать об этом до выхода своей партии. И его посылают снова в тоже место. Когда, при таких тайных диверсиях, если речь идет о поданных вашего величества, число жертв должно быть минимально. Главное, шум, произведенный подобной акцией. Я не прав, ваше королевское величество?
– Вы правы, капитан. – вздохнул Густав, - вы абсолютно правы. Мало того, что диверсия оказалась совершенно явной, а не тайной, так и потери были огромные. Более десятка человек. И я был поставлен в весьма деликатное положение, когда писал статью для европейских газет о вероломстве русских.
– И еще, ваше величество… - капитан хотел сообщить нечто на его взгляд очень важное. Глаза его горели, он весь пылал от нетерпения.
– Что?
– Я разыскал труп моего брата. Я успел это сделать до того, как его похоронили. Он не был убит случайной пулей финского солдата!
– Ну и о чем это говорит? – не понимал король.
– Мой Карл был искуснейшим фехтовальщиком. Пожалуй, лучшим в шведской армии.
– Что из этого следует?
– А то, ваше величество, что он убит был в поединке! – Шауман закончил мысль почти торжествующе.
– Да? – король все равно не понимал, что так взволновало капитана. – Что с того?
– Неужели вы, ваше величество, полагаете, что хоть один финский солдат владеет шпагой в таком совершенстве, как шведский офицер, тем более искусный фехтовальщик, коим был мой брат. Карл убит великолепным выпадом, поразившим его в глаз, и клинок противника пронзил его мозг. Брат умер мгновенно.
– Какие ужасы вы мне рассказываете! – Густава даже передернуло.
– Это правда, ваше величество, простите меня, если доставил вам несколько неприятных минут. – Гусман почтительно склонился перед королем.
– Не стоит, мой друг, война не бывает красивой! Я уже убедился в этом. К сожалению это не театр. – печально произнес Густав и положил руку на плечо капитану.
– Я бы очень хотел посмотреть в глаза тому, кто убил моего брата… - ненавидяще произнес Гусман.
– Вы кого-то подозреваете, мой капитан?
– Нет. Пока что. Но я выяснил, что финны, что были в том самом деле у Пуумалы, служат под начальством полковника Стединка.
– Мой друг, - успокаивающе произнес Густав, - барон фон Стединк один из тех офицеров, которым я верю, как самому себе. И могу сказать со всей определенностью, что он подбирает в свое окружение людей самых, что на есть наидостойнейших. Взять хотя бы майора Егерхурна, что прибыл ко мне вчера с донесением от полковника Стединка. Очень, очень способный и опытный молодой офицер. Не стоит, право, мой друг искать того, кто обидел вашу фамилию. Я полагаю, все-таки, это была случайность, нелепость, а не жестокое убийство. Хотя для вас, капитан, для вашей семьи, это трагедия, и я, ваш король, вам искренне сочувствую. Я назначу соответствующую пожизненную ренту, что бы хоть как-то отметить заслуги вашей семьи перед отечеством. – король сказал это так прочувственно, что могло показаться, как слезы навернулись у его величества, после Густав принял царственную позу и протянул руку для поцелуя. Капитану ничего не оставалась, как прильнуть к ней.
– Ну а теперь, мой друг, поведайте своему королю то, о чем вы не решались сказать в палатке. Ведь не о смерти же своего брата вы хотели поговорить со мной наедине.
– Да. ваше величество. После смерти брата я весь горю жаждой мщения. Но, – видя некоторое недоумение на лице короля, поспешил объяснить, - не убийцам Карла, - (одно другому не помещает! – мелькнула мысль), - они выполняли свой долг, а ненавистным русским. Мне довелось, совершенно случайно познакомиться с одним фенриком из Нюландского полка, по фамилии Левинг. Его дед, служил капитаном сорок лет назад и отличился своими лихими партизанскими налетами на русских еще в прошлую войну. Но был несправедливо осужден и заточен в Тавастгусскую крепость по приказу графа Левенгаупта, позднее казненного в Стокгольме за измену.
Густав кивнул головой в знак того, что он помнит о «деяниях» Левенгаупта, добившегося ограничения королевской власти в Швеции:
– К моему сожалению, таких, как этот Левенгаупт еще не мало в нашей доброй старой Швеции. Но, продолжайте, капитан.
– Этот фенрик Левинг вырос здесь, и как его дед прекрасно знает каждую тропинку в лесу. Мне хотелось бы вместе с Левингом составить совсем небольшую партию из самых надежных и лучших солдат, что подберу среди королевских драгун, и посеять ужас среди русских тылов. Мы будем нападать на них днем и ночью, мы прервем все их коммуникации, муха не пролетит мимо нашего отряда. Мы будем уничтожать курьеров, обозных, вырезать часовых и отстреливать офицеров, а даст Бог и генералов. Они еще содрогнуться и не раз! – Глаза капитана потемнели от ярости. – Мы будем убивать их, как собак.