Сибирский спрут
Шрифт:
Подойдя к бару, Ксюша без колебаний остановила свой выбор на толстом лысом типе с добродушным детским лицом и узкими хитренькими глазками. Тип пил пиво, смотрел телик над стойкой бара и время от времени плотоядно косился на длинноногих девиц, снующих мимо. Одет он был так, что ясно – мужик из провинции, но с деньгами.
– Привет! – подошла к нему Ксюша. – Скучаешь? Почему не танцуешь?
Завязался обычный в таких случаях треп. Через пару минут лысый толстяк сам предложил пойти к нему в гостиничный номер «выпить шампанского».
Чеченцы
– Это она!
Сразу подбежали, окружили всей стаей, вцепились в нее.
– Это она, сука!
Ксюша завизжала. Обеими руками схватила толстяка за руку:
– Помоги, я их не знаю!
Но клиент не захотел неприятностей. Он сразу слинял.
Чеченцы затолкали Ксюшу в машину, положили лицом вниз на заднее сиденье, трое уселись сверху. Девушка не могла не то что кричать – вздохнуть.
Ее привезли в незнакомый дом на краю города.
– Будешь орать, сразу пристрелю, как суку, – пообещал один, выпуская девушку из машины.
Пинками ее загнали в подвал.
Там пятеро допрашивали ее до утра.
– Кого ты навела на Ахмета?
– Что вам надо? – кричала навзрыд девушка. – Я ничего не сделала! Я ничего не знаю!
Ее раздели донага и избивали палками и проволокой. К утру Ксюша едва шевелилась. Она рассказала чеченцам и про Андрея, и про других своих знакомых, про клиентов, про тех людей, у кого покупала наркотики, и тех, кому время от времени продавала… Когда она теряла сознание, ее обливали водой. Когда Ксюша не смогла подняться, пытка прекратилась. Ей бросили кое-что из одежды и разрешили лечь в углу на куче тряпья. Чтобы окончательно не загнулась, сделали укол героина.
Затем чеченцы заперли пленницу и вышли во двор, где уже рассвело.
– Шофера Расторгуевых я знаю, – сказал брат Ахмета. – Я его убью.
Молодежь одобрительно загалдела.
– Подождите, – вмешался глава семейного клана. – Сначала я поговорю с Василием. Он наш друг. Он сам разберется со своим шофером.
– Если Ахмет умрет, я его убью, – упрямо повторил молодой чеченец.
Глава клана покачал головой:
– Молись Аллаху, и твой брат будет жить. А я встречусь с Расторгуевыми сегодня же.
Телохранитель Василия открыл Андрею дверь. По выражению его лица Андрей сразу понял, что случилось что-то плохое. Обычно телохранитель кивал ему при встрече, сегодня смотрел на Папутина стеклянным взглядом, словно видел в первый и последний раз в жизни.
– Вызывали? – Андрей взглядом указал на потолок, подразумевая шефа.
На бычьей морде телохранителя не дрогнул ни один мускул. Он молча распахнул перед Папутиным дверь кабинета, кивком велел проходить.
Андрей зашел. В кабинете никого не было. Сильный толчок неожиданно заставил его упасть в кресло. Андрей оглянулся. Телохранитель жестом показал ему – мол, сиди смирно и не дергайся.
Неприятный холодок пополз у Андрея меж лопатками.
«Дело плохо», –
Ожидание затягивалось. Только теперь он заметил, что в доме и во дворе царила непривычная тишина. Ни музыки, ни женского визга. Никто не катал шары в бильярдной, даже сторожевые ротвейлеры не лаяли. Мертвое царство.
Наконец послышались за стеной, в глубине дома, мужские голоса и шаги по деревянной лестнице.
Андрей узнал голос Василия Расторгуева. Он провожал гостей до двери дома и долго, обстоятельно прощался со всеми на пороге.
Интересно, кто же эти гости? Наверное, это их машины гуськом стоят на въездной аллее перед домом.
Наконец Василий отпустил гостей.
Через несколько минут он появился на пороге кабинета, кивком приказал телохранителю отойти от Андрея и встать возле двери.
– Здравствуйте, – привставая, произнес Андрей, глядя на Расторгуева вопросительно-наивным взглядом. – Вызывали?
Василий долго и внимательно разглядывал шофера, но Андрей не терялся. На его лице по-прежнему не отражались ни страх расплаты, ни трусливое желание оправдаться. Он смотрел на шефа широко открытыми глазами.
– Садись, – сухо сказал Расторгуев. – Разговор долгий.
Андрей послушно плюхнулся в кресло.
Василий сел напротив. Оттягивая начало разговора, чтобы заставить собеседника нервничать, он медленно снял пробку с хрустального графина, стоящего на низком столике рядом с креслом. Налив себе коньяку, Василий водрузил пробку на место, откинулся на высокую спинку и, глядя в бокал, покачивал его в руке и наблюдал, как вращается внутри янтарная жидкость, растекаясь по стенкам.
– Ты знаешь, сколько стоит твоя сраная жизнь? – неожиданно спросил Расторгуев.
Андрей внутренне вздрогнул.
– Не задумывался, – ответил он вслух.
– Зря не задумывался. Ко мне только что приходили люди за твоей головой.
Андрей опустил голову.
– Не интересует, кто приходил?
Шофер промолчал в ответ.
– Значит, сам знаешь, – кивнул Василий. – Хорошо. Что у тебя вышло с тем чеченом, с Ахметом? За что ты его покалечил?
Андрей молчал, как школьник перед директором. Только на щеках его плясали белые и красные пятна. Василий невольно залюбовался своим шофером.
– Не хочешь мне рассказать? – смягчив тон, спросил он.
Андрей упрямо мотнул светлорусой головой.
– Да так, – хрипло произнес он и прокашлялся. – Не понравился он мне.
– А ты знаешь, кто он? Этот Ахмет – младший сын Али-хана. А кто такой Али-хан, ты знаешь?
– Знаю, – кивнул Андрей.
– Надеюсь. У меня ведь от тебя до сегодняшнего дня никаких тайн не было. Шофер – он ведь как любовница, всегда рядом, всегда слушает. Если я тебя сделал своим личным шофером, – подчеркивая слово «личный», сказал Расторгуев, – значит, я тебе доверяю. Я тебе верю. В какой-то степени ты становишься членом моей семьи. Ты это понимаешь?