Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 2
Шрифт:
Пока я слушала бабушку, подруга выясняла подробности у Андреа, подсунула мне исписанную салфетку: « М. уехал в 20 г. во Францию, в 25-ом в Италию».
Получается, что двое встретились, поженились, революция их разъединила, Василиса родила дочь и оба (муж и жена) ищут возможности соединиться, не теряя надежды. Тут появляется брат мужа и зачем-то врет, что Марк погиб. Я опять словила эмоции Василисы, слезы сами катились градом по лицу, жуткая обида сдавила горло. Меня обманули, вернее не меня, а Василису, обманули подло и жестоко. И кто? Родной брат любимого мужчины, он меня утешал, был опорой и защитой. И я ему верила. Не сменившаяся власть лишила меня семьи и надежды, а этот человек. Слезы отчаяния, безысходности катились по лицу, и я ничего не могла с ними поделать. Андреа прижал к своему плечу мою голову, пытался утешить. Только не меня надо утешать, а ту Василину, у которой украли счастье. И в одно мгновенье все прекратилось, слезы высохли, словно их и не было, спазм отпустил горло. Ну и что это было?
– Он очень заботился о Василисе, о Марианне, настоял на том, чтобы расписаться, раз Марк погиб, то теперь он ответственен за нее и их ребенка, - бабуля все это время говорила в трубку.
– Он соврал, - сказала я ей, когда голосовые связки позволили это сделать, - Марк только в 20-ом году уехал во Францию.
– Вот, подлюка! Не зря он мне не нравился.
Прошу прощения, бабушка у меня хоть и дворянских кровей, но иногда выражается, как холопка.
– Ты ж его никогда не знала, - напомнила ей.
– Достаточно того, как о нем рассказывала Василиса.
– Что рассказывала?
Бабуля опять замялась.
– Она боялась его…
– В смысле боялась?
– Ну не боялась, а опасалась, не доверяла. По словам бабушки, Антон был очень принципиальным, жестким человеком. Когда он пропал в 25-ом, Василиса сразу же переехала в другой город.
– Понятно, следы заметала, - сделалось так безнадежно грустно, - но она же родила от него Марка.
– А ты бы что сделала на ее месте? Утешил, окружил заботой, постарался привязать к себе и даже сына назвал в честь брата.
– Ну да, только это никак не вяжется с его принципиальностью. Наврал, разлучил брата с женой… Наверняка еще и Василисе с три короба всяких страшилок наговорил, а потом пообещал, что только он сможет защитить ее…
– Так и было, только, по словам бабушки, Антон очень любил ее, детей. Но у него эта любовь какого-то болезненного свойства была. Он все время боялся ее потерять, даже ночью просыпался с криком, - бабуля разоткровенничалась, раньше она такого не рассказывала, да и о втором муже ни словом не упомянулась.
– Совесть это по ночам к нему приходила, - зло бросила я, - и принуждала во всем покаяться.
– Может и так, - развеселилась бабуля, - а ты чего это про нее вспомнила?
– Да тут…, - посмотрела на Андреа, он все еще держал мою руку, - родственники нашлись, вот прям сейчас общаюсь с пра-правнуком того самого Марка, в которого влюбилась Василиса.
– Да ты что? – удивилась бабуля.
Я повесила себе на грудь незримую медаль, удивить бабулю еще не удавалось никому, вернее не удавалось так, чтобы она это признала.
– И как он?
– Кто? – не поняла я, так как все еще была в теме Марка.
– Внук. Молодой? Ты долго парня не мучай, лучше сразу соглашайся замуж, в следующий раз могут и не позвать.
– Это все, что тебя интересует? – материнские гены все больше и больше проявляли себя в общении с Годиславой Драгорадовной.
– А что может быть более важным? Каждая приличная девушка твоего возраста уже замужем.
– Как же не повезло остальным мужчинам, придется им брать в жены только неприличных.
Но природное любопытство взяло все же вверх у Годиславы Драгорадовны, и я рассказала бабуле все, что удалось узнать. Бабуля начала рваться в бой – пообщаться лично с новообретенными родственниками.
– Ты не понимаешь, - излишне возбудилась она в трубку, - там же у меня сестра и наверняка не одна.
– Вот и пригласи ее к себе в гости, - уповала я на остатки ее здравомыслия.
– Зачем приличным людям ехать в Сибирь? Тут же одни каторжники испокон веку.
– Бабуля, я понимаю, что новость совершенно потрясающая, начисто лишающая спокойствия и сна, но постарайся успокоиться и поспать. Я сейчас позвоню маме, пусть проконтролирует, - применила я запретное оружие.
– Вот еще, я сама ей сейчас позвоню, все расскажу и узнаю про паспорт.
Оружие не сработало. Как всегда, в минуты, когда нужна поддержка, трезвый рассудок, взгляд со стороны, бабуля звонит маме. Ну и когда поделиться чем-то, зная, что мама не останется равнодушной.
Я положила трубку, посмотрела на собеседников. У Василины возбужденно горели глаза, это точный признак, что в голове зреет новый сюжет. Андреа с теплотой смотрел на меня. Сдается мне, он все еще не вышел из образа Марка, который всю жизнь любил свою Василису. Да у меня и самой нет-нет, да и нахлынут ее эмоции, чувства. Но я-то четко понимаю, что это не мое, а вот Андреа похоже нет.
– Ну, здравствуй, брат, - попыталась привести его в чувства.
– Здравствуй, - и расцеловал в обе щеки.
– Ребята, кто бы мне рассказал, не поверила бы, что такое может случиться в обычной жизни, - поделилась подруга, в прострации глядя на нас.
У братишки зазвонил телефон. Мама. Извинился и отошел, видимо, разговор будет долгий.
– Ну ты даешь, - в восхищении произнесла Василина, - подобного я даже от тебя не ожидала.
– Ты знаешь, все как-то странно, - я до сих пор не верила в происходящее, - сегодня мне снился сон, что большевики с винтовками отвлеклись от взятия Зимнего и пытались отобрать у меня букет с подсолнухами, который оказался рыбой. И я в платье как раз дореволюционной моды, и мне нужно было бежать домой к мужу сначала с подсолнухами, потом с рыбиной.
– Рыба это к ребенку, - припечатала она.
– Вполне вероятно, у Василисы был ребенок, которого лишили отца, и родился еще один. М-дааа, мое подсознание, если и пытается со мной поговорить, то на непонятном мне языке.
Вернулся довольный Андреа, это только итальянский мужчина может светиться от счастья после разговора с мамой. У нашего обычного мужчины мученическое выражение лица: «Мама опяяяяять (!!!) звонила».
– Я рассказал все маме, она в шоке. Сказала, что такое даже в сериалах не увидишь. Приглашает к себе в гости.