Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 2
Шрифт:
– Ну ладно, а ученые-то к чему пришли? – вернулась она к начальной теме.
– Одни говорят, что расстарались греки, вырубая леса под пшеницу, потом пришли римляне и продолжили с этой же целью вырубать. Другие умы придерживаются мнения, что римляне под пшеницу ничего не вырубали, а вот для своих бань вырубили весь остров, топить же их надо было чем-то.
– Ну, с пшеницей я еще соглашусь, а вот с банями как-то…
– Раньше публичные бани были большими, до полутора тысяч помывочных тел могли одновременно омыть.
– Все равно неправдоподобно. А когда закончилась древесина на растопку, они что, мыться перестали? Или стали завозить с материка себе дрова?
– Ты права, - согласилась я.
– А я все удивлялась, почему всякие там принцессы в средние века не мылись по тринадцать лет, вот потому и ходили засранками, дрова-то кончились и настали мрачные времена без душа и сауны. Вот в чем причина антигигиены и всяких заразностей.
– Ну тогда все логично, и бани пока на призовое место метят.
– А третьи мыслят, что испанцы, строившие свои корабельные эскадры на острове, вырубили местные леса под корень именно для своих корабельных нужд.
– А правда, как обычно, где-то посередине, - пофилософствовала подруга, - греки начали вырубать под пшеницу, чистоплотные римляне продолжили рубку для омовений, испанцы закончили, строя свои фрегаты.
– И в итоге мы имеем сады, луга и долины. Давай здесь остановимся, - предложила я, - моя уже завтракать хочет.
– И моя тоже не откажется.
Съехали немного в цветущие поля, достали коврик, корзинку с провизией, которую я успела пополнить утром, и полностью отдались трапезе. Утренняя прохлада поднималась от земли, головки цветов раскрывались и тянулись к еще нежаркому солнышку, теплый ветерок нагонял аромат цветущих апельсинов и Васькиного вкусного кофе. И ти-ши-на, только откуда-то издалека слышится колокольный звон. Я даже глаза прикрыла, впитывая в себя все запахи, звуки, ощущения. Подниматься с коврика не торопились, стараясь продлить эти мгновения спокойствия и утренней благодати.
Вернул в действительность нас звонок моего телефона. Звонила родительница, заинтригованная новыми родственниками. Мама была крайне возбуждена моей случайной встречей с ними и возмущена секретами Годиславы Драгорадовны. Пришлось все рассказывать еще раз. Васька слушала мою интерпретацию случившегося и недовольно морщилась, когда разговор заходил об Андреа. Потом позвонил папа, поведала и ему укороченную уже версию сего знаменательного события. Не успела распрощаться с ним, высветился номер бабули.
– Добрый день, Василиса.
– Добрый, - слегка скривилась я, судя по решительны ноткам в интонации Годиславы Драгорадовны, будет наставлять на путь истинный.
– Я поговорила с твоей матерью и приняла решение ехать к тебе!
Мы в это время сворачивали свои походные принадлежности, я нагнулась, чтобы поднять бумажный пакет с оставшейся булочкой, да так и осталась в этом положении: согнувшись пополам, телефон прижат плечом к уху, в одной руке пакет, куда я планировала положить булочку, в другой эта самая булочка, не донесенная до пакета.
– Василиса, алле, ты меня слышишь? – бабуля решила, что связь прервалась, может оно и к лучшему, вообще не отвечать? Только Годиславы Драгорадовны мне тут и не доставало. Не, с нее станется, и вправду прилетит, лучше попытаться разумными доводами отговорить.
– Что? – спросила одними губами Василина, видя моё подвисшее состояние.
– Бабуля, - постаралась как можно беспечнее отвечать, - в твоем возрасте нельзя менять резко климат.
– Я всегда говорила, что твоя мать не умеет воспитывать детей! – припечатала она.
Я промолчала, если сейчас влезть в эту бесполезную дискуссию, то только зря время потеряю.
Васька взяла из моих рук булочку, поместила ее в пакет. Я по-прежнему находилась в положении тыква сверху, она пощелкала пальцами перед моими глазами, привлекая внимания, и показала на машину, куда уже все сгрузила. Пора ехать.
– На Сицилии сегодня обещают 25-28, но, скорее всего, будет все 30. Дождись уж меня, я приеду и все тебе расскажу в красках.
– Что значит приеду?! Женщина всегда остается там, где ее муж! Ты что собралась в старых девах встречать старость? Я приеду, иначе ты сама никогда замуж не выйдешь!
– Обещаю, как только появится подходящий кандидат, сразу же и останусь с ним рядом.
– Что значит появится? А внук Марка? Чем он тебя не устраивает?
Сумасшедший дом какой-то!!!
– Хотя бы тем, что он почти женат.
– Подумаешь «почти женат», это не помешает тебе взять его фамилию и стать его законной женой.
Мда-а-а, если мама не смогла вразумить Годиславу Драгорадовну, то дело труба.
– Бабуля, мне пора, поговорим в другой раз, - попыталась я свернуть разговор.
– Твоя мать разве не говорила тебе, что так со старшими не разговаривают…
– До свидания, - положила трубку.
Васька молча скосила на меня глаза.
– Если ты хоть словом обмолвишься о замечательном женихе Андреа, пойдешь следом за Годой, - честно предупредила ее.
– Лиса, ты какая-то странная, можешь меня, конечно, послать… Но почему бы не дать себе шанс и не воспринять Андреа как хорошего парня?
Ры-ы-ы-ы.
– Разберись сначала со своими парнями, - рыкнула в ответ.
Да жестоко, Васька и так вся из себя полна неуверенности, как быть с мужем и стоит ли влюбляться в Доменика. Но, блин, как подруга, могла бы просто промолчать, а не навязывать мужиков.
– Злая ты, - бросила мне.
– И сухаристая, - огрызнулась в ответ.
Васька подулась немного, но не выдержала.
– Андреа и правда хороший, ты просто зашорилась и не видишь его качеств, - бросила мне.
Зато она и бабуля все его качества рассмотрели за полдня, а одна еще успела пристально всмотреться за семь тысяч километров и определить, что он будет прекрасным мужем. Я промолчала. Через полчаса молчаливой дороги по цветущим горам и долам я полезла в путеводитель ознакомиться с предстоящими далями.