Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 3
Шрифт:
– Через час мне надо вернуться, - ограничила я время обедни, поставив таймер на телефон, а то мало ли... замечтаюсь в облаках, а таймер штука проверенная, быстро возвращает на обетованную к разным доделкам.
А Андреа словно подменили, и заодно и меня до компании. Он казался таким плющевым, таким милым, таким предусмотрительно-заботливым, так бы и сидела с ним в подвале уютного ресторанчика за крошечным столиком. Ни на чем не настаивал, ничего не требовал в привычной ему манере, только нежно заглядывал в глаза, касался при любом случае, поправлял мне волосы, держал за руку и просто был рядом. Я готова была растаять и растечься благодарной лужицей за оказанные знаки внимания у его ног. Обнимания и подобные вольности себе не позволял –
И тут порадовал таймер! Ты мой хороший-то! Низкий поклон тебе за приведение меня в чувства реального времени. Я почти мгновенно подхватилась и понеслась в номер, объяснив обалдевшему Андреа, что краски сохнут, надо время, чтобы высохли совсем. Он мало, что понял, но напомнил, что в восемь зайдет за мной. Времени мне оставалось 4-4,5 часа, надо успевать.
К семи часам суть и смысл задуманной картины были воплощены на холсте, мои совсем не мелкие доделки через пару дней уже не смогут что-то кардинально изменить в ней. И как раз должно хватить время на сушку, правда, учитывая влажность на улице и в номере… Мда-а-а, будем надеяться на лучшее.
В старом пустом уличном кафе прошлого века сидел пожилой итальянский мафиози на пенсии респектабельного вида, он опасен (возможно, когда-то был), и до сих пор способен на поступок, что отличает настоящего мужчину. Мафиози неторопливо просматривает прессу, не особо впечатляясь нынешними новостями, то ли дело раньше гремели шокирующие новости!!! Молчаливым собеседником выступает еще один завсегдатай – Кот. Интересно, Кот ко всем присаживается за столик посетителям или ждет только своего давнишнего опасного приятеля, о котором до сих пор ходит дурная слава и те, кто его знали в молодости, побаиваются его. Официант, чуть младше своего посетителя что-то знает о нем, точно, их связывает какая-то тайна, которая и позволяет им удерживать суверенитет, но только хитро поблескивает глазами, ставя перед Мафиози фужер с темно-янтарным напитком. Получилось немного грустно, но много простора для полета фантазии в прошлое всех участников картины. О! А можно будет еще дорисовать заинтересованное лицо молодой и симпатичной, которая засмотрелась на Мафиози проходя мимо по улице.
Подруга появилась, когда я вытирала кисти с кучей пакетов и такой же кучей хорошего настроения.
– Все хорошо? – уточнила я.
– А то! – довольная, принялась выбирать наряд на сегодня.
У меня с выбором все было просто – ходить я уже могла вполне нормально, но каблуки отпадали минимум дня на три, потому мокасины, длинная юбка, блузка и джемпер для комфорта накинуть на плечи. Дождь вроде прекратился, но столик заказали опять на улице, водки не хотелось, мерзнуть тоже, лучше перебдеть с одежонкой.
Стук в дверь и на пороге Андреа. «Ой, мамочки» - как же прекрасному полу тяжело находится с ним рядом, помимо мгновенно раскисших мозгов можно еще и комплекс неполноценности заработать. Я не знаю какой Аполлон был при жизни, говорят, что Красавец-мужчина, но если он хотя бы десятой частью обладал харизматичностью Андреа, то волне объяснимо то количество поклонниц и разбитых им сердец, что растет с каждым веком. Василина тоже находилась в легком шоке от братца: широкие плечи, одетые в кашемировый красный джемпер, на груди оставлен вырез для белоснежной футболки с отложным воротничком, светлые бежевые брюки, на тон темнее их, подобраны мокасины. Апофеозом служил легкий шарф, накинутый на шею, по цвету один в один подходящий под мокасины, а полоски клети тон в тон совпадают с джемпером. Наверное, каждый итальянец, сам себе дизайнер. Его хоть сейчас на обложку.
– Лиса, - просипела она по-русски, - тебе для сюжета не надо, чтобы я за него подержалась или хотя бы рядом постояла?
Я оглядела ее, подруга выбрала длинное закрытое платье и кардиган на пуговицах.
– Пригодится, главное будь наготове.
Андреа протянул мне руку, а в глазах опять море нежности. Ой, мамочки, мне моря явно много, вот озера небольшого вполне бы хватило, а целое море… это ж только утопиться. Какой-то он странный сегодня, совсем странный. Где тот брутальный мачо? Утоп, как пить дать утоп в собственном море.
Ужин, как ужин. Даниелла несколько отстранилась и мне показалась, что даже обиделась на что-то. Я попыталась это уточнить у рядом сидящей Марии, та заверила, что все будет нормально. Мы с ней вначале с удивлением посматривали на милашку Андреа, посматривали-то все на него с этим же чувством, но у нас была возможность это еще и комментировать друг другу, то же самое, видимо, делали и Василина с Сильваной.
А Андреа вдруг начал ухаживать по всем некогда писанным правилам, получалось это у него несколько неестественно, но он старался. Стоило мне только положить нож, как он тут же хватался за мою руку, повести глазом в сторону какой-нибудь закуски, как тут же подкладывал мне кусочек (хотя у итальянцев женщины ухаживают за мужчинами за столом, это мне на ушко Мария посплетничала). Пили все вино, на улице значительно потеплело и дополнительного сугрева не требовалось. Постоянно подливал вина, остальные как-то обходились услугами официанта, а Андреа превратился в наседку, в смысле в наседа. Перетягивал мое внимание на себя, прерывая наш разговор с Марией, с Сильваной.
Сначала это веселило, затем раздражало, а потом махнула на все рукой (видимо вино подействовало) и все его знаки внимания, так несвойственные ему и незамеченные мною раньше, принимала, как должное, а под конец ужина, это даже начало нравиться. Причем нравиться абсолютно все: и наше застолье, и шумные родственники (Василина что-то бурно обсуждала с Сильваной, пытаясь переорать компанию за соседним столом), Мария громко шептала мне в ухо, чтобы держала ухо востро с Андреа, он же не менее громко шептал в другое ухо, как я божественно прекрасна и какие именно его органы свожу с ума своей то ли красотой, то ли божественностью. Даниелла делала пространственные замечания на итальянском, что в их время молодежь была более сдержана в проявлении чувств, Антония с удивлением смотрела на нее и улыбкой на нас с Андреа. А мне было хорошо. И от компании, и от Андреа, и от того, что завтра снова в дорогу, что увижу опять маковые поля, апельсиновые рощи, услышу в утренней прохладе звонкие церковные колокола. И обязательно устроим себе завтрак среди пахучих сицилийских трав.
В гостиницу возвращались уже за полночь – засиделись, в холле распрощались с Даниеллой и Антонией, кофеманы сразу прошли в бар, утащив и меня за собой. Андреа принес стаканчик лимончеллы. Это мне чтобы крепче спала? Или он решил заухаживать меня градусом? Подсел вплотную ко мне, и начал на ушко нашептывать милые приятности, мешая английские и итальянские слова. Надо же, я уже понимаю итальянскую речь.
У Андреа ускоренный курс по охмурению девиц – уже и руки в дело пошли, обнял за талию, потерся щекой о мои волосы, дотронулся губами моей щеки. Я же на все это смотрю как-то отстраненно, притуплено, не сопротивляюсь, наоборот приятно. Три девицы с интересом наблюдают за нами. Я вроде как повода не даю, но и не отталкиваю братца. Даже мне, в моем странном состоянии заметно, что подобное поведение не свойственно ему. Девицы вскоре откланялись и разошлись по камерам, а я, как пристегнутая на булавку, сидела рядом с Андреа. Забавно было наблюдать, как его трясет от страсти, мои же гормоны, отвечающие за половое влечение, только сонно протирали глазки и вялотекущее раздумывали: «А оно нам надо? А может все же надо?»
– Спать идем? – спросила я.
Андреа обрадовался.
– Каждый в свою камеру, - уточнила.
Улыбка померкла, встал, протянул руку. По лестнице поднимались неторопливо, мужчина трепетно держал меня за руку, ведя за собой. Забавный он и милый, вот и наш коридор дли-и-и-инный. Мы, как школьники, держась за ручки, дошли до его двери, через три номера и моя камера.