Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 3
Шрифт:
– И что ты хочешь?
– Полностью полагаюсь на тебя.
– Тебе в портретную галерею это надо? Или можно не привязываться к теме?
– Постарайся портрет, но такой, как последние три, если совсем ничего не выйдет, то рисуй, что душа захочет, она у тебя такая искусница.
Ой комплиментщик, ловелас-обольститель.
– Постарайся не выбиваться их двух тем, что уже задала: Сицилийская тематика и ретро России. И… да! Мое предложение в силе по поводу остальных картин, если будут идеи для портретов, сразу рисуй мой формат.
– Алекс, не уверена, - честно предупредила.
– Василиса, - взял мою руку, поднес к губам, - ты очень талантлива, - поцеловал, заглянул в глаза, я просто растеклась кисейной барышней от его манеры вдохновлять художников на новые подвиги, - и что более важно, ты – очень плодовита. Если при подобном качестве всегда сохраняешь этот темп, то я хотел бы видеть твои работы постоянно в моей галерее.
Оговорили цену и сроки, последнего оказалось, кот наплакал, через неделю он уезжал, время нужно на упаковку, оформление провозных документом, максимум четыре дня. Я ничего не обещала, пока идеи нет, по срокам вообще смысла нет разговаривать, договорились, что созвонимся через пару дней, я сильно надеялась, что появится какая-нибудь новая история. Надо побродить по городу, позаглядывать в лица, пофантазировать.
Ладно, Василину в шляпе на его формат я ему сделаю, но, билин, где найти остальных? Надо еще раз посмотреть фотографии и свои, и Васькины и поподглядывать с фотоаппаратом за народом и подругу подбить на эту идею.
Зашла в комнату, Василина спала, время первый час ночи, а меня взбодрило так, что сна ни в одном глазу, ушла в гостиную, подключила комп – часть фоток и своих и Васькиных недавно слила себе на жесткий диск. И среди фотографий подруги увидела Марию. Вот, пожалуйста, еще одна история. Мария немного полновата, но это здоровая полнота, она сияет вся изнутри, когда улыбается, ямочки играют на щеках и искрятся жгучие глаза. Она старше Андреа на семь лет, но выглядит лет на десять младше своего возраста. Молодая красивая женщина, нет ни так… есть лица на которые хочется смотреть не отрываясь, потому что каждую секунду ты видишь что-то новое, более привлекательное, чем мгновение назад. И на этой фотографии Мария многогранна, Васька очень удачно выхватила момент своим снимком: умное лицо улыбалось, ямочки играли, а в глазах была многовековая мудрость и знание о человеке, который сейчас на нее смотрит. Судя по ракурсу, Мария тогда смотрела или на меня или на племянника.
Зачесалось сразу все, не только ладони и пальцы, но и все тело. Я просто с физическим вожделением поглядывала на холсты. Свет мне принесли в номер, как и обещали, но времени, чтобы прописать все сразу не хватит, я могу свалиться часа через три, а с другой стороны, завтра загорать два часа на пляже – отосплюсь там. Сейчас главное передать выражение лица Мария, остальное: и руки, и волосы, и плечи доделаю завтра. Жаль, что фотографии нет, с монитора совсем не то. Ладно, где что не увижу, дофантазирую, в последнее время у меня не плохо это получается.
С контуром провозилась долго, то ли дело было в мониторе, то ли в ночном времени, то ли в освещении, то ли Мария не давала мне разрешение на подобное.
– Мария, честное слово, сначала покажу тебе, если не разрешишь продавать, подарю тебе, только не мешай мне сейчас, - взмолилась я.
И с этого момента все пошло, как по маслу.
– Ты не ложилась? – подивилась подруга в растрепанно-утреннем виде, глядя на меня от двери спальни.
– Нет еще, - обернулась к окну, первые лучики солнца покрыли багрянцем комнату.
Быстро одернула шторы и вернулась к портрету. К утру я только одолела выражение лица, не было еще ни овала, на волос – ничего кроме выражения глаз, изгиба губ, ямочек на щеках и итальянского прямого носа или греческого.
– Вась, иди сюда. Быстро-быстро.
Подруга, перебирая голыми пятками по керамической плитке, подлетела ко мне, я уступила ей мое место.
– Фууух, - сдулась, как шарик та, отвела глаза, снова вернулась, всматриваясь в глаза на белом холсте, повернулась ко мне что-то сказать, снова вернулась к холсту, - знаешь… странно…
– Что именно?
Васька зажестикулировала пальцами у своего лица, пытаясь подобрать нужные слова.
– Я не знаю…, - опять ручная пантомима, - притягивает сильно, но в тоже время страшно.
– Страшно? – удивилась я, - а чего страшного-то?
– Она все про меня знает и хорошее и плохое, и прошлое и будущее, - пальцы по прежнему помогали ей излагать мысли, - и я не хочу знать о том плохом, что есть во мне. Но…, - замерла, вглядываясь в глаза на холсте, - все равно хочется… хочется, чтобы сказала, какая я молодец, и хочется, чтобы предупредила об ошибках будущего.
– Замечательно, это именно то, чего я и добивалась. Свободна.
– А ты солнцу не пойдешь поклоны бить?
– Не сегодня. Это, за последнее время, самая сложная моя работа. Давай позавтракаем попозже или сюда закажем. Или можешь мне чего-нибудь принести…
Завтракать все равно пришлось идти в общий зал, Васька силком вытащила, потому как Мария застопорилась и ни в какую, надо немного отвлечься и да, позвонить Марии, чтобы дала свое разрешение… Мало ли, вдруг она какое-нибудь заклинание поставила на ее изображение или на обогащение за ее счет.
А на завтраке разгорались любовные истории по всем направлениям. Москвичи вовсю флиртовали с красотками, Оля с Леной тихо искрили от недостатка мужского внимания, Марк завтракал за столиком двух стройных блондинок. Мы с Васькой, не сговариваясь, синхронно высказали ему свое одобрение по средствам задирания вверх четырех больших пальцев на наших руках и беззвучным «ура». Марик слегка прибалдел от нашей реакции. Позавтракали вдвоем и быстренько удалились в свои апартаменты, я уламывать Марию, подруга править вторую часть. О, Господи, еще же Ваську иллюстрировать. Когда все успеть?
Уже из номера позвонила Марии. Вот она удивилась-то!
– Василиса, это правда ты?
– Мария, что-то ты ко мне не рада, что-то ты ко мне, как к покойнику не доверчиво.
– Не-не, я рада, - врать родственница не умеет, либо не успела настроиться на вранье, - как у тебя дела?
Обрисовала ей ситуацию с портретом, она тут же дала добро и на рисование, и на продажу, только копию себе попросила, поблагодарила ее и начала прощаться.
– Как у тебя дела? – повторила свой вопрос она.