Сиддхартха
Шрифт:
Но из таинств реки ему открылось пока лишь одно, лишь то, что почувствовала его душа. Он видел: эта вода течет и течет, все время течет она, то все время остается здесь, всегда и во все времена одна и та же — и все же каждый миг новая! О, если бы охватить это, понять это! Но ни понять, ни охватить этого он не мог и чувствовал только, как шевелятся в душе смутные догадки, всплывают далекие воспоминания, звучат божественные голоса.
Телесная, плотская мука голода стала невыносимой; Сиддхартха поднялся и побрел вдоль берега реки навстречу потоку, прислушиваясь к течению, прислушиваясь к голодному урчанию в своем животе. Он достиг переправы, и лодка
— Перевезешь меня через реку? — спросил Сиддхартха.
Перевозчик, подивившись тому, что такой знатный господин путешествует в одиночку и пешком, посадил его в лодку и сел за весла.
— Прекрасную жизнь ты себе избрал, — сказал странный гость. — Прекрасно, должно быть, проводить каждый день у этой воды и плавать по ней.
Гребец, усмехнувшись, кивнул:
— Это прекрасно, господин, это — так, как ты говоришь. Но разве не всякая жизнь и не всякая работа прекрасны?
— Может быть. Но твоей жизни я завидую. И твоей работе.
— Моя работа, господин, тебе скоро бы разонравилась. Она не для людей в красивых одеждах.
Сиддхартха рассмеялся:
— Из-за моей одежды меня сегодня уже разглядывали — и недоверчиво разглядывали… Перевозчик, не возьмешь ли ты у меня эту одежду? Она в тягость мне. Да к тому же и денег, чтобы заплатить тебе за переправу, у меня нет.
— Господин шутит, — засмеялся перевозчик.
— Я не шучу, друг. Вглядись, однажды ты уже перевозил меня в твоей лодке — бесплатно перевозил. Так сделай это и сегодня и прими в уплату мое платье.
— А господин пойдет дальше путешествовать без одежды?
— Ах, я с радостью закончил бы это путешествие. Я был бы рад, если бы ты, перевозчик, дал мне старую накидку и оставил у себя помощником, вернее, учеником, потому что сначала я должен научиться править лодкой.
Долго, изучающе смотрел перевозчик на чужака.
— Теперь я узнал тебя, — сказал он наконец. — Ты ночевал когда-то в моей хижине. Это было давно, наверное больше двадцати лет назад. Я перевез тебя через реку, и мы хорошо расстались. Ты ведь был саман? Не могу уже вспомнить твоего имени.
— Мое имя Сиддхартха. И я был саман, когда мы встретились с тобой.
— Что ж, добро пожаловать, Сиддхартха. Меня зовут Васудева. Я думаю, ты и сегодня будешь моим гостем, переночуешь в моей хижине, расскажешь мне, откуда ты пришел и почему твоя богатая одежда так тяжела тебе.
Они были уже на середине реки, и Васудева, борясь с течением, сильнее налег на весла, взгляд его был устремлен на корму лодки, размеренно работали сильные руки. Сиддхартха не отрываясь смотрел на него и вспоминал, как когда-то, в последний день его отшельнической жизни, прекрасное чувство любви к этому человеку наполнило его сердце. С благодарностью принял он приглашение Васудевы. Когда они достигли берега, Сиддхартха помог Васудеве привязать лодку к колышку, и перевозчик пригласил его войти в хижину, и дал хлеба и плодов манго, и налил воды, и Сиддхартха разделил с Васудевой трапезу и ел с наслаждением.
Потом, когда солнце уже склонялось к закату, они сидели на берегу на поваленном стволе и Сиддхартха рассказывал перевозчику свою историю, всю свою жизнь, как она предстала перед его глазами в тот час отчаяния. До глубокой ночи затянулся его рассказ.
Васудева слушал с большим вниманием. Он, казалось впитывал в себя рассказ Сиддхартхи: происхождение, и детство,
Но конец рассказа Сиддхартхи (когда он говорил о дереве у реки, о постыдной своей слабости, о священном слове “Ом” и о том, как, очнувшись от своего забытья, он всей душой полюбил эту реку) перевозчик слушал с удвоенным вниманием, целиком обратившись в слух, закрыв глаза.
Сиддхартха умолк, и наступила долгая тишина, и потом в тишине зазвучал голос Васудевы.
— Да, так я и думал, — сказал он. — С тобой говорила река. Она и твой друг тоже, она разговаривает с тобой. Это хорошо. Это очень хорошо. Оставайся со мной, Сиддхартха, оставайся, мой друг. У меня была жена, ее постель была рядом с моей, но уже много лет как она умерла, много лет как я живу один. Живи теперь ты со мной, места и еды хватит нам обоим.
— Я благодарю тебя, — сказал Сиддхартха. — Я благодарю тебя и остаюсь. И еще за то благодарю тебя, Васудева, что ты так замечательно слушал меня! Редко встречаются люди, умеющие слушать, и никогда не встречал я человека, который умел бы слушать так, как ты. Этому я тоже буду учиться у тебя.
— Ты будешь этому учиться, — сказал Васудева, — но не у меня. Слушать меня научила река, у нее будешь учиться и ты. Она все знает, эта река, всему можно у нее научиться. Смотри, вот ты уже научился у нее, что это хорошо — идти вниз, спускаться, искать глубины. Богатый и знатный Сиддхартха станет простым гребцом, ученый Сиддхартха станет перевозчиком, — это подсказала тебе река. И остальному ты научишься у нее.
После долгой паузы Сиддхартха спросил:
— Чему же “остальному”, Васудева? Васудева встал.
— Уже поздно, — сказал он, — пора нам спать. Я не могу рассказать тебе этого, друг. Ты научишься этому, а может, ты это и так знаешь. Видишь ли, я ведь не ученый, я не умею говорить и думать тоже не умею. Я могу только слушать и чтить святое — больше ничему не научился. Если бы я мог все рассказать и научить, так я был бы, наверное, мудрец, а я просто перевозчик, и мое дело — перевозить людей через реку. Многих я перевез, тысячи, и для них всех была моя река только препятствием на пути. Они спешили за деньгами, ехали по делам, на свадьбы, к святым местам, а на пути была река, и тут же был перевозчик, чтобы им быстро переправиться через препятствие. Но несколько из тысяч — немного, четверо или пятеро, для которых река перестала быть препятствием, прислушались к ней, и она стала для них священной, как стала она священной для меня. И пойдем-ка отдыхать, Сиддхартха.
Сиддхартха остался с перевозчиком, и учился управлять лодкой, и, когда не было работы на переправе, работал с Васудевой на рисовом поле, запасал хворост, собирал плоды. Он учился строгать весло, чинить лодку, плести корзины и радовался своему учению, и дни и месяцы пролетали незаметно. Но больше, чем Васудева, давала ему река. У нее он учился беспрестанно. И прежде всего он учился у нее слушать — слушать с тихим сердцем, со спокойной, открытой душой, без страсти, без желания, без суждений и мнений.