Шрифт:
Его разбудили звуки. Они винтами вкручивались в его сны, разрушая хрупкую конструкцию сновидения, во власти которого Кай хотел побыть ещё некоторое время. Аномально жаркая погода способствовала плохому сну, и по утрам он неизменно просыпался с тяжёлой головой. Вчера была пятница, а значит, на сегодняшнее утро он возлагал особые надежды, во чтобы бы то ни стало ему нужно было поспать ещё хотя бы два часа. Всю неделю он только и думал о выходных… только в его планах не было никаких противных звуков, вторгающихся в его грёзы.
Не желающий сдаваться и открывать глаз Кай думал перевернуться на другой бок и закрыть лицо
Не успев даже задуматься о столь странном положении, Кай сразу же заметил и следующее звено в цепи непонятного, с которым ему предстояло столкнуться в ближайшие секунды. Постепенно пробуждающийся мозг медленно усваивал поступающую информацию, тем самым давая молодому человеку время хоть немного приготовиться. На нём была рубашка, он ясно видел небольшое пятно от кофе, которое он пролил на работе в пятницу. Рубашка уходила под ремень брюк. Как могло получиться, что он заснул сидя да ещё и в одежде?
Голову наполнял цветной туман, а ещё гул тех самых звуков, заставивших его пробудиться. Они проникали, проникали, проникали в его голову, и единственное, что он мог сделать – это попытаться отвернуть голову. Мысли без образов скакали перед ним, а вместе с ними пришло кристально ясное осознание того, что он находится не у себя дома. По привычке Кай попытался поправить сползающие на нос очки, но опять же не смог пошевелить руками.
Его руки и ноги оказались привязанными, через живот проходил широкий ремень, притягивающий его к жёсткому стулу. Кай дёрнулся изо всех сил, но без результата, прямо перед его стулом находилась хитроумная конструкция, вызывающая самые неприятные ассоциации. Не оставалось сомнений в том, что это устройство использовали с единственной целью – причинять боль.
Одурманенный рассудок заставил голосовые связки исторгнуть крик отчаяния. Кай не знал, где находится. Почему он привязан к стулу? Зачем сюда принесён этот страшный инструмент? И как он сам попал сюда? Его крик отражался от гулких, щербатых стен, заглушая даже противную мелодию, доносящуюся откуда-то сверху. Эхо его завываний привело к неожиданному эффекту, Кай сначала даже не обратил внимания на ещё одну фигуру, сидящую чуть в стороне от него.
Длинные волосы ниспадали на грудь, пряча от посторонних взглядов лицо, но ему не было нужды видеть лицо, ведь он и так его прекрасно знал. Кай смотрел на него перед сном и первым делом замечал по утрам, когда только открывал глаза. Не было нужды смотреть на платье или выглядывающие из-под него босоножки. Это была Герда.
Его собственные мысли и страхи вылетели в трубу, это была она. И он видел верёвки, которыми её красивые кисти были крепко привязаны к ручкам стула. Те самые пальцы, крашеные лавандовым лаком, что так искусно массировали ему спину, сейчас оказались прижатыми к грязной мебели.
– Герда? Герда! – Он рвался к ней, стремясь разорвать собственные путы, освободиться от верёвок и прийти на помощь ей. Приспособление, установленное перед его стулом, мешало хорошо её видеть, но всё же он заметил волнение, пробежавшее по её длинным
Она тоже приходила в себя, Кай видел это и безостановочно продолжал называть её по имени, он повторял два слога её имени и совершенно не думал над тем, что будет с ней, когда она откроет глаза. Сейчас его волновало только то, чтобы она окончательно пробудилась.
– Посмотри на меня, Герда! Посмотри! – Ремни мешали ему, но он изо всех сил старался высвободиться из их пленяющих объятий. – Подними голову, Герда! Это я! Я тут! Я с тобой!
Да, они действительно были вместе, но это никоим образом не меняло общей картины. От того, что они находились вместе, хватка верёвок ничуть не слабела, да и пугающее устройство прямо перед ним не теряло своей однозначности.
Каю показалось, что в один момент противное, надоедливое звучание зацикленной мелодии стало сильнее прежнего, и именно оно способствовало тому, что девушка окончательно очнулась. Она, как и он первым делом попыталась опереться на руки, и, лишь убедившись в невозможности этого действа, стала поднимать голову.
После нескольких попыток ей удалось откинуть с глаз чёлку. Обычно Герда заправляла выбивающиеся локоны за уши, но сейчас они свисали грязными лохмами, обрамляя бледное лицо, ещё хранящее печать полного непонимания. Кай и представить себе не мог, что Герда может выглядеть столь уязвимой и беззащитной, но и его положение было не сильно лучше.
– Герда! Посмотри на меня! Давай, смотри только на меня! – Она всё равно увидит эти стены, увидит верёвки и ту страшную штуку, установленную возле Кая. Благо около неё ничего подобного не наблюдалось.
Герда подняла голову, и её большие карие глаза, про красоту и глубину которых он любил шептать ей на ушко, нашли его. Её взгляд, как стрелка компаса, сразу притянулся к магнитному полюсу его лица. Она напоминала послушного домашнего зверька, угодившего в западню, и от такого сравнения Кай сразу же пришёл в полнейшее отчаяние. Потому как её незащищённость полностью следовала из его невозможности хоть немного двинуться.
Он старался удержать её взгляд, сердечно желал, чтобы в этом страшном и абсолютно непонятном месте она смотрела только на него, но разве бредущий по высокому мосту может удержаться от того, чтобы не посмотреть себе под ноги? Карие глаза забегали по убогим стенам и тёмным углам, из которых пахло плесенью и разложением. Ещё недавно они были наполнены сном, теперь – слезами.
– Ммм… – Приглушённо донёсся до Кая звук её голоса. Лицо выражало вопрос, а губы между тем оставались плотно сдвинутыми.
– Да, девочка моя, смотри на меня и говори! Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь. – Он и сам был близок к слезам. Все его устремления сосредоточились исключительно на ней.
– Ммм… – Не размыкая рта, продолжала мычать Герда. – Ммм…
Догадка пришла к Каю ещё до того, как он сумел всё хорошо разглядеть, а увидев толстые нитки, вновь принялся кричать. Он просто выпускал воздух из лёгких, как будто это облегчало их совместную боль. Её губы были крепко сшиты.
Не имея возможности видеть собственное лицо, она тоже поняла, что с ней сделали. Герде удалось просунуть язык сквозь плотно стиснутые зубы и самым его кончиком нащупать несколько швов. Крик разрывал её горло, он заставлял челюсти раздвигаться, из-за чего нить натягивалась, и прошитые насквозь губы начинали кровоточить.