Сила оптимизма. Почему позитивные люди живут дольше
Шрифт:
Через несколько месяцев наше маленькое предприятие стало приносить первую прибыль. Еще спустя некоторое время Biz Kids («Деловые детки») развернулись настолько, что решили отказаться от закупок товара на ближайшей оптовой базе, потому что крупная компания-дистрибьютор конфет и леденцов согласилась установить нам оптовую цену и доставлять товар прямо на место. Со временем мы забросили «бакалею» и переключились на торговлю одеждой и всякой мелочовкой. К 12 годам я командовал двумя десятками одноклассников и имел пару тысяч чистой прибыли, которую честно делил между всеми. Через несколько лет история нашего бизнеса попала на первую полосу местной газеты, а затем была подхвачена
30
Switzer, Gerry. (1985, April 9). Business is elementary for these school children. Lincoln Journal-Star, pp. 1, 8.
Главную роль в моей жизни сыграли, безусловно, то внимание, забота, поддержка, которой окружили меня мои близкие, благодаря им мой незримый «сосуд» всегда был наполнен до краев. Я же в свою очередь стремился поделиться с теми, кто окружал меня. В конце месяца я выдавал премии всем участникам проекта по результатам их продаж. С нескрываемым удовольствием я наблюдал, как, наполняясь, мой «сосуд» наполнял других людей; как креп душевный настрой моих друзей, моих родных, моих юных помощников.
Эта поддержка и настроенность на позитив сопровождали меня на протяжении всей школы. Родители никогда не забывали интересоваться моими любимыми предметами и факультативами каждый день. Они поощряли меня, видя, с каким удовольствием я занимаюсь теми науками, которые мне нравятся, вместо того чтобы «черпать» из моего «ведра», укоряя за мои весьма посредственные успехи в таких областях, как, например, музыка или изобразительное искусство.
Заметив, что у меня формируется аналитический склад ума, что я с легкостью оперирую цифрами и живо интересуюсь общественной жизнью, они посоветовали мне уделять больше времени математике и общественным наукам. И хотя я и так был практически круглым отличником, родители наставляли меня не снижать рвение и посвящать больше времени тем областям, к которым у меня была природная склонность.
В отличие от большинства учителей и родителей моих друзей, мои мама и папа не стремились сделать из меня вундеркинда. Медведь наступил мне на ухо еще при рождении, и, видя, что я начисто лишен чувства ритма, они понимали, что выдающегося маэстро из меня не получится и что «не стоит учить свинью пению. Вы только потратите время и разозлите животное». Мне не нужно было стремиться покорить все вершины, вместо этого я с упоением развивал те таланты, которые мне даны природой.
Мой милый, гостеприимный дом
Приходя в гости к одноклассникам, я не переставал удивляться тому, как по-разному встречают нас дома. Мы подлетали к двери, возвращаясь с учебы, переполненные мальчишеским задором и школьными впечатлениями. И с порога мы натыкались на примерно следующее.
Разве я разрешала тебе приводить кого-то в дом?
Опять набезобразничал в школе?
Лучше бы ты с таким рвением к контрольной готовился.
Не помню уже, насколько были справедливы эти упреки, но помню, что каждый раз меня поражал этот неприкрытый негатив. Другая моя одноклассница, приходя домой, всякий раз находила на своей кровати записку с критическими наставлениями от своей мамы, например, такого содержания: «Тебе стоит подумать над своим поведением». Не слишком гостеприимно, правда? Особенно когда мои друзья знали, что, придя домой к нам, мы услышим совсем иное.
Как прошел день?
Какие планы на вечер?
Расскажите, чем занимались сегодня в школе.
На физкультуре играли в баскетбол (наша любимая игра)? Кто победил?
Поначалу я подумал, что моим приятелям просто не очень повезло с семьями, но со временем я с ужасом понял, что подобные ситуации – обычное дело и скорее правило, нежели исключение. Возможно, поэтому чаще всего мы собирались у меня. В нашем доме нам всегда были рады. Он был «основной базой» [31] , где мы заправлялись положительными эмоциями, прежде чем вернуться к обжигающей негативом реальности.
31
Бейсбольный термин.
Принимая вызов судьбы
Безоблачное существование закончилось, когда мне исполнилось 16 лет. Я стал хуже видеть левым глазом и в какой-то момент очутился перед первым серьезным препятствием в своей жизни.
Доктора обнаружили у меня серьезные проблемы со зрением, провели ряд операций, но через несколько лет я был слеп на один глаз. Очередное обследование выявило врожденную аномалию, провоцирующую спонтанное распространение опухолей по всему организму. Результаты теста ДНК подтвердили наличие у меня редчайшего заболевания – синдрома Хиппеля-Линдау. В любой момент и в любом месте у меня могла возникнуть опухоль: в поджелудочной железе, почках и надпочечниках, барабанных перепонках, головном и спинном мозге, причем без каких-либо предварительных сигналов.
Услышав диагноз, я поначалу, разумеется, впал в панику. Но вскоре с удивлением обнаружил, что эта новость по большому счету незначительно поколебала мой настрой. С первого дня мои родные сосредоточилась на том, что можно было сделать, чтобы помочь мне справиться с болезнью, вместо того чтобы заламывать руки и тратить энергию на противостояние не поддающимся контролю проявлениям редкого недуга.
И хотя мне частенько становилось не по себе, я ни разу не поддался депрессии. В самый переломный момент эта искренняя поддержка и твердый позитивный настрой оказались решающими.
В течение первой недели после того, как я узнал о диагнозе, я задумался, как с ним жить дальше, как научиться управлять болезнью. Когда друзья соболезновали по поводу ослепшего левого глаза, я бодро сообщал, что зато правый глаз видит вдвое лучше.
Оглядываясь назад, я понимаю, что никогда не воспринимал свой диагноз как смертный приговор и «крах всех надежд», напротив, я относился к нему как к вызову, побуждающему меня быть активным и оставаться в форме.
Собирая информацию о своей болезни, я понял, что большинство опухолей вполне управляемы и поддаются лечению, если их вовремя обнаружить. Я стал наблюдать свой прогресс, находясь под врачебным контролем и проходя регулярные обследования. В остальном моя жизнь – школьная, общественная, спортивная – ничуть не изменилась. В течение нескольких последующих лет я вспоминал о своем недуге примерно раз в полгода, когда наступало время плановой медицинской проверки. Конечно, я с замиранием сердца ожидал результатов томографии, но внешне старался казаться спокойным. По многим причинам я ощущал себя намного более сильным и уверенным, чем прежде.