Сила притяжения
Шрифт:
— Марджори! — окликнула миссис Дью женщину в голубом халате в цветочек. Пока женщины разговаривали, Эммет отошел, чтоб они не подумали, будто он подслушивает, но в то же время чтобы миссис Дью не могла от него улизнуть. Время от времени женщины оборачивались на него, будто мечтали, чтобы Эммет ушел.
«Это мой шанс остаться победителем, — подумал Эммет, удерживая позиции. — Если я сейчас сдамся, никогда больше не найду в себе сил продолжить борьбу». Он наклонился и выдернул из трещины в асфальте два сорняка. На случай, если миссис Дью заметила,
Едва Марджори отошла, Эммет потянул миссис Дью за рукав.
— Я где-то читал, что тараканы — единственные живые существа, способные выжить после ядерной войны. То есть мы все сгорим, а их внутренние органы смогут противостоять чему угодно, даже атомному взрыву. Однако не отчаивайтесь. Я знаю прекрасный способ их вывести. Радиация нам не поможет, но если вы насыплете дома борной кислоты, их тела мигом изничтожатся. Даже мусора не останется. Нет, они, конечно, не взорвутся, просто сгниют изнутри.
— О чем вы говорите?
— Я нечаянно заметил заголовок вашей листовки. О вредителях. — Эммет попытался заглянуть в листовку, но миссис Дью прижала бумаги к груди. Он с надеждой улыбнулся. «Если я заставлю ее дать мне листовку, моя жизнь изменится», — загадал он, будто сорвал четырехлистник клевера.
— Меня люди беспокоят, а не насекомые. У меня дома нет насекомых.
— И у меня нет, — солгал Эммет, вспоминая полчища тараканов, прячущихся среди газет в пустой комнате. — Просто я читал об этом в журналах. У меня есть специальная папка с полезными советами, я ими всегда пользуюсь в случае необходимости. Ведь ко всему нужно быть готовым, не так ли?
— Потому я и потею сейчас на солнце, — сказала миссис Дью, изучая свои листовки. Она в десятый раз осмотрела Эммета, задержав взгляд на серой футболке, висящей на нем, как пижама. — Думаю, вам тоже можно дать. — Она неохотно протянула ему листовку. — Мы готовим собрание на следующей неделе. Хотим, пока не поздно, совместными усилиями выселить жильцов из 202-го. От них ничего хорошего не жди. — И она пантомимой изобразила укол в вену. Даже перевязала себе руку невидимым резиновым шнуром. Потерла пальцы, изображая деньги.
— Но как мы это докажем? — с воодушевлением спросил Эммет.
— А как мы можем не знать, что происходит прямо перед нашими окнами? — Она сделала многозначительную паузу, как бы намекая на секрет, известный только им двоим.
Эммет густо покраснел. Он всегда чувствовал себя виноватым, когда обвиняли другого. Даже когда в его присутствии ругали незнакомца. Если мимо проезжала полицейская машина с ревущей сиреной, Эммет задерживал дыхание, пока она не исчезала из виду. Давным-давно он запомнил наизусть номера всех домов в своем квартале, но на всякий случай, чтобы миссис Дью не связывала его с правонарушениями, спросил:
— А что это за дом, 202?
— Серый, углом к вашему. Я бы сказала, вы проходите мимо по десять раз на дню. Со своей большой собакой. И хочу добавить, в такие часы, когда приличные люди уже спят.
— Я болен бессонницей, — сказал Эммет. — А люди, страдающие бессонницей, знают, что эта болезнь не легче любой другой. — И бесстрашно прибавил: — А раз вы знаете мой распорядок дня, значит, и сами страдаете бессонницей.
— Изредка, — призналась миссис Дью, глядя в землю. — Просто люди много чего говорят. Так и узнаешь обо всем.
— Разговоры бывают сплетнями, — жалобно отозвался Эммет. — Люди иногда ошибаются.
— Да, возможно, — нахмурилась Дью.
— Хорошо, увидимся на собрании. Во всеоружии, как говорила моя мама.
Миссис Дью фыркнула и протянула листовку женщине с коляской. К коляске были привязаны розовые воздушные шары.
Эммет побежал домой, радуясь, что его приняли. «Я выиграл», — ликовал он и представлял себе званые ужины с присутствием всех соседей. Воображал, как они будут умолять его дать им совет по воспитанию капризных детей. Раздумывал, не предложить ли им услуги воспитателя, тем самым поправив бюджет.
Несколько дней Эммет перечитывал листовку, пока не выучил ее наизусть. Он держал под неусыпным надзором здание через дорогу, словно это была его работа. Ему хотелось проследить за всем, что происходит в 202-м, чтобы на собрании удивить соседей своей бдительностью. И тогда они, возможно, примут его в свою компанию.
По утрам жалюзи были опущены. В доме как будто спали. Но поздно ночью у крыльца собирались группки людей, которых Эммет раньше никогда не видел. Хозяйка приглашала их войти одного за другим и через несколько минут с улыбкой провожала. Держалась она невозмутимо. Единственной подозрительной деталью были длинные рукава, даже в жаркие дни. Эммет представлял себе ее руки в синяках и следах от игл. Он ни разу с ней не заговорил, но несколько раз приветливо помахал рукой, надеясь, что, если миссис Дью удастся выселить эту женщину, та не догадается, что Эммет способствовал этому.
Но сегодня вечером, когда Эммет готовился выйти из дому с собакой, женщина из 202-го постучала в дверь.
— Привет, — сказала она, заглядывая в коридор. — Я Анита, живу через дорогу. Вы не могли бы одолжить мне молоток?
Эммет замялся. Как-то нагло с ее стороны приходить к незнакомцу за молотком. Могла бы попросить у знакомого соседа. Хотя, может быть, от нее все шарахаются.
Собака протиснулась в коридор поприветствовать гостью. Эммет оттянул ее за ошейник, и женщина ловко проскользнула в гостиную. Обошла всю комнату.
— Большая квартира, — восхитилась она.
— Мне требуется много места, когда ко мне приезжают дети. — Эммет надеялся, что, если эта женщина опасная, возможно, она запомнит, что дом часто полон невинных детей. Она осмотрела его руки, на которых не было обручального кольца.
— Я разведен, — сказал Эммет. — Но с детьми вижусь как можно чаще. У меня трое.
Женщина подошла поближе и уставилась на его нижние веки, пытаясь вычислить возраст. Эммет попятился.
— Так вы, похоже, еще молоды.