Сила урагана
Шрифт:
— Мил Янсма, — сказал лейтер охраны, — этот человек будет защищать вас и остальных бандитов.
Худой плохо выбритый посетитель с дурным запахом изо рта качнул головой вверх-вниз.
— Мое имя и звание — джудикат Блейер. Хочу заявить, что на это дело меня назначили. Это, разумеется, было не по моему желанию.
— Разумеется, — сказал Гарвин. — А обычно вы, наверное, работаете на веревочном заводе?
— Нет. Нет. Я же сказал, я джудикат, — раздраженно повторил Блейер. — С чего вы взяли, что я имею какое-то отношение
— Да нет, ни с чего, джудикат, — сухо ответил Гарвин. — Я, наверное, думал про какого-то другого вешателя. Позвольте представить вам остальных бандитов.
Двенадцать дней.
Гвардейцы заняли удобные позиции между лечебницей и Дворцом юстиции. Они целыми днями тренировались в перемещении из кораблей на выстроенные ими боевые позиции вдоль дороги, прикрывавшие подходы к Дворцу юстиции.
После всего этого их офицеры были потрясены, когда подразделение внезапно отозвали и вернули в казармы. Никаких объяснений не последовало, и ни Протектор Редрут, ни командующий Селидон не согласились встретиться с офицерами.
Единственным исключением были горстка солдат, охранявших дипломатические объекты в других городах, и двадцать пять гвардейцев, приписанных к лейтеру Эбу Йонсу.
Шесть дней.
— Вольно! — крикнула Маев.
— Волль-на! — проорал сержант, и двадцать три солдата ударили каблуками в бетон у своей временной казармы в поместье Иоситаро.
— Вас направляют на особое задание, — выкрикнула Маев. — Оно исходит от самого Протектора через лейтера Йонса.
Несмотря на всю дисциплину, по рядам пробежали вздохи удивления.
— Тишина в строю! — заорал сержант, и стало тихо.
— Ваша задача очень важна. Это проверка надежности самого Дворца юстиции во время суда над камбрийскими уголовниками. У вас не будет возможности полностью прорепетировать это задание перед его началом. Разве что на картах и в компьютерных симуляторах. Так что вы не должны упускать возможности задавать вопросы и делать замечания по ходу разбора задания. Под страхом строжайшего наказания вы не должны никому рассказывать о предстоящем задании. Обсуждать его между собой разрешается только в присутствии старших офицеров, — закончила Маев.
Пять дней.
— Взрывчатка. Ах как я люблю взрывчатку, — мурлыкал Ньянгу, прилаживая детонатор к мягкому куску взрывчатки. Потом он распластал его и засунул в конверт с прокладкой, на котором было написано: «Образцы лекарств. Обращаться осторожно».
— А теперь осталось приладить датчик касания на случай, если добрый доктор станет читать почту раньше времени. Готово. Можно начинать бал!
— Этого хватит, чтобы превратить в пыль целую комнату, — заметила Маев.
— Конверт может и не быть у него на коленях, когда я нажму переключатель. А я не хочу ошибиться и оставить его живым, — объяснил Ньянгу.
— Ты уверен, что он будет стоять на месте достаточно долго, чтобы подсунуть конверт ему в дипломат?
— Уверен. Я это сделаю утром, когда он будет проходить через стандартный досмотр. Я буду сиять и приплясывать и расскажу ему о новых планах Протектора, которые позволят ему искупаться в крови. И он даже и не взглянет мне на руки, гнусный садист.
Четыре дня.
Ньянгу посадил подъемник и зашел в сельское почтовое отделение. А через пару минут он вышел обратно.
— И в чем было дело? — поинтересовалась Маев.
— Это было письмо от моих патриотических компаньонок — Бриты, Пайдер, Эниды и Кариг — к Протектору Редруту. Они пишут, что подозревают меня в связях с социально неприспособленными, и надеются, что неправы, но считают нужным как патриотки сообщить об этом. Они подозревают, что Керман тоже в этом участвует, поэтому не хотят докладывать ему. Может, это, наконец, уймет этого чертова домоправителя. Вечно он шныряет и подслушивает. Никогда не любил доносчиков.
— И теперь есть шанс, что твои подружки… извини, бывшие подружки, — проговорила Маев, — не будут расстреляны и не попадут к доктору Мьюссу, когда все закончится и нас здесь не будет.
Ньянгу перестал улыбаться.
— Да. На это я и надеюсь. Не смог придумать ничего лучше. Пошли. Пора подобрать А и Б. Они начнут нервничать, если рядом со мной больше полутора минут не будет вооруженной охраны.
— Да, а что, кстати, ты собираешься делать с ними?
— Знаешь, если бы я не напоминал себе каждую минуту, что они открестятся от меня, как только узнают, кто я такой на самом деле, то эти телята были бы мне даже симпатичны. Но с ними мы разберемся. Хватит об этом.
Три дня.
Для охраны одного мужчины и трех женщин конвой был очень внушительный.
Колонна солдат — теперь не гвардейцев, а просто пехоты — выстроилась на ступенях лечебницы. Гарвин, Лир, Монтагна и Махим, которая все еще немного прихрамывала, спустились по ступеням в пехотный транспортник без иллюминаторов, напоминавший «грирсоны» Корпуса. Впереди и позади него сидели две «айши» — местный вариант «Жуковых». В небе зависла лодка нана-класса.
Корабли взлетели, развернулись на сто восемьдесят градусов, оставаясь над дорогой на случай, если обочины были заминированы, и полетели вдоль ее изгибов сквозь пригороды к Дворцу юстиции.
Все команды были тщательно проинструктированы по указаниям Ньянгу. Если на них нападут, корабли эскорта должны были немедленно заняться источником угрозы. Корабль с заключенными должен был сесть, запечатать вход и ждать поддержки.
Два дня.
— Народ Ларикса и Куры требует справедливости, — воскликнул джудикат лейтер Вишинск, — и этот благородный призыв должен быть и будет услышан. Существа — я с трудом могу заставить себя назвать их людьми — на скамье подсудимых демонстрируют свою вину всем своим видом, и я уверен, что государству не потребуется много времени, чтобы признать их виновными по всем пунктам. Четверо обвиняемых — это Гарвин Янсма…