Силиконовое сердце
Шрифт:
— У меня есть колбаса, сыр, конфеты, угощайтесь, пожалуйста! — хлопнул дверцей холодильника Евгений Ильич.
— Да не суетитесь вы! Мы не голодны, — уселась на табуретку Ева, скинув кожаный плащ в коридоре.
На сковороде жарились аппетитные, румяные сырники.
— Сейчас они будут готовы, — не унимался доктор, — моя супруга в больнице, а на ночь я поеду туда. Дочка должна прийти из школы с минуты на минуту.
— Как младшенькая? — спросила Ева.
— Стабильно. У меня нет слов, чтобы выразить вам благодарность, — вытер руки о передник Евгений и крепко
— Не нужно благодарностей, мы должны помогать друг другу. Вы — классный доктор. И я рад, что вы вернулись в общество с трезвомыслящей головой.
— Да… сам не думал, что когда-нибудь смогу остановиться, а вот родная дочурка с больным сердцем быстро поставила крест на моей выпивке, — хлопнул он перед гостями тарелку с сырниками, предварительно обсыпав их сахарной пудрой, — угощайтесь, иначе обижусь.
— У нас идея появилась, — переглянулись гости, беря сырники скорее из вежливости, чем от голода, — мы хотели бы с вами поделиться.
— Я весь внимание.
— Мы с Евой считаем, что Лев Леонидович оказался в тюрьме по совершенно нелепому обвинению, — начал Дима.
— Это всем кажется странным, — согласился Евгений Ильич.
— А еще более странно то, что после ареста в его кабинете происходит пожар, который потом хотели устроить и на вашей кафедре! — горячо подхватила Ева.
— Наши кафедры не взаимосвязаны… как раз это говорит о хаотичности и непредсказуемости в действиях заказчика, — возразил Евгений.
— Ваши кафедры еще как связаны! Ведь именно ты вынес кое-какие вещи из огня из кабинета Льва Леонидовича, а потом отнес эту коробку к себе! — возбужденно закричала Ева.
— Точно… так ты считаешь, что злоумышленнику необходимо убрать что-то с кафедры микробиологии? — растерянно произнес Евгений Ильич.
— Я в этом уверена! Поэтому и избавились от профессора! Я думаю, что во всех злодеяниях замешана Таня Коршунова, — выдала Ева. — Дмитрий как-то заявил мне, что я быстро разочаровываюсь в людях и сдаю своих друзей. Принимаю его упрек. Я плохо думала про Юрия, про него и в этом была не права. Поставила, что называется, не на тех лошадей. Сейчас я уверена, что именно Татьяна участвовала в преступлениях, а с ней заодно и Кристина. Тем более что они оказались знакомы.
— Татьяна Коршунова — опасная женщина, — согласился доктор.
— Почему вы так решили? — спросил Дима. — Я вот как раз в этом не так уверен…
— Женщина, способная сама себе вонзить нож в грудь, способна на многое… — глубокомысленно заявил Евгений.
В комнате повисла пауза. Ева с Димой многозначительно переглянулись.
— Евгений Ильич, Татьяна действительно была ранена ножом в грудь, на нее напали в Болгарии… В этом обвинили Юрия — ее лысого любовника.
— Ерунда это все… не знаю, что там делал с ней бизнесмен из Москвы, но ножевую рану в грудь она нанесла сама себе, — твердо заявил патологоанатом.
— Почему вы так решили?
— Евочка, я видел очень много ранений в своей жизни, в том числе и смертельных. По ходу проникновения в тело оружия я понял, что
— Боже, почему же тогда болгарские медики это не определили, ведь Татьяна провела у них в больнице несколько дней, ее зашивали… доставали нож… — недоумевала Ева.
— Девочка моя, заметь, Татьяну Коршунову смотрели не патологоанатомы, а обычные врачи, — возразил Дима.
— Меня волнует еще один вопрос. Если кто-то хотел уничтожить какие-то вещественные доказательства два раза, то наверняка повторит попытку, ведь заказчик не задержан, — предположила Ева, — а кафедра патологической анатомии осталась цела.
— Татьяна приходила ко мне… — тихо заметил Евгений Ильич, заметно побледнев, — тогда-то я и увидел ее шрам.
— Вот! Она хотела завершить начатое дело, найти то, что искала. Татьяна ничего не предлагала вам?
— Предлагала выпить… — ответил Евгений.
— Бутылка сохранилась? — спросил Дима. — Вдруг в ней и находится то вещество, что вы не смогли выделить из ткани погибшего Игоря Александровича? Может, именно им и отравили всех пострадавших?
— Бутылку я разбил… а осколки уже давно вымела уборщица, — сокрушенно ответил Евгений Ильич. — Если бы знать… Ведь я находился в состоянии аффекта.
— Наверняка они подсыпали какое-то вещество своим жертвам именно в спиртное, — произнесла Ева.
— Кто они? — поинтересовался Евгений Ильич.
— Татьяна не могла действовать в одиночку… у нее должны быть сообщники, скорее всего, Кристина, раз уж они знают друг друга по анонимному клубу зараженных ВИЧ-инфекцией. Продолжив логическую цепочку, мы поймем, что Глеб действовал заодно с Кристиной, поэтому вполне возможно, что он был в курсе их дел. Затем его убрали.
— Все-таки это какая-то дикость… — задумалась Ева. — Настолько опасно… симулировать нападение таким зверским способом… нож в сердце… Ведь она могла убить себя!
— Вот тут я не согласен, — выключил плиту Евгений Ильич. — Татьяна, конечно, рисковала, но не сильно… основная часть лезвия увязла в силиконе, — объяснил патологоанатом и закашлялся.
— В чем… застряла? — не поняла Ева.
— Евгений Ильич хочет сказать, что грудь у Татьяны Коршуновой из силикона, — пояснил Дмитрий, прося разрешения закурить.
— Точно! Я в этом кое-что понимаю и к тому же видел собственными глазами.
Ева поняла, что, оказывается, ничего толком не знала о своей, так называемой, подруге.
— А Кристина? Что получилось с ней? — вспомнила Ева. — Следуя вашей логике, она тоже должна была изобразить утопленницу.
— Скорее всего, Татьяна придушила Кристину и столкнула ее в воду, как только увидела меня, зная, что подругу точно спасут. Ведь на шее у нее действительно синели следы. В остальном представление было разыграно по полной программе. Татьяна побежала на пляж, воткнула себе в грудь нож и стала звать на помощь Еву, когда та пришла. Ну и актриса!
— Как она могла знать заранее, что я приду? — удивилась Ева. — Даже если они и связаны с Кристиной, то это вовсе не значит, что они сообщали друг другу о своих свиданиях.