Сильнее бури
Шрифт:
– Ну, что молчите? У вас молоко во рту скисло? Вашего председателя свалили в грязь и топчут, топчут, а вы только ушами хлопаете!
Аликул осторожно кашлянул, виновато и льстиво улыбнулся:
– Чтобы тебя затоптать, раис, понадобились бы все слоны Индии… хе-хе… Ты уж положись на нас, раис… Мы тебя в беде не оставим. Что бы с тобой ни случилось, мы всегда поможем. И советом, и… делом. Мы - тебе, а ты - нам… Хе-хе…
В это время к обедающим подошел Гафур. Кадыров покосился на него и пробурчал недовольно:
– Ждать себя заставляешь, звеньевой…
Гафур развел руками:
–
– чуть не погубила песчаная буря. Бригадиру махнуть бы на все рукой: пусть герои сами выкручиваются, как хотят. А он целыми бочками льет воду на их мельницу: и сам не выпускает из рук кетменя, и другим не дает ни минуты отдыха!
– Тебе, пожалуй, не дашь…- криво усмехнулся Кадыров.
– Ай, раис, ты-то уж меня не обижай! Я, кажется, все для тебя готов сделать.
Аликул разлил по стаканам остатки ноньяка. Рузы-палван, быстро разрезав дыню, положил перед каждым по душистому, искристо-белому полумесяцу:
– Предлагаю, друзья, выпить по маленькой за хорошее настроение и поближе познакомиться с моей дынькой.
– И пусть раис расскажет, чем… хе-хе… порадовал его наш молодой парторг.
Кадыров впился зубами в нежную дынную мякоть, обглодал корку, отбросил ее в сторону и обвел приятелей недобрым взглядом, налитым хмурой, тупой обидой.
– Радости мало. Председателя вашего уже ни в грош не ставят!
– Он, словно с врагом, расправился еще с одной дынной долькой и с горькой усмешкой продолжал: - Я-то, дурак, думал: я - голова колхозу! Да, недаром говорят, что вода, которая течет в арыке, не ценится. Главные хозяева у нас, оказывается, бригадиры. Парторг так и заявил: бригадир, мол, сердце колхоза!
– Кадыров в ярости стукнул кулаком по хурджуну и требовательно спросил: - Ну, а я тогда кто? Печенка, что ли? Бригадир - сердце колхоза, а председатель - пустое место? Печенка, селезенка, слепая кишка? Отрезать ее, да выбросить!
– Он чуть не всхлипнул от жалости к самому себе и воскликнул с горечью: - Ну как такое терпеть? Как после этого работать? Руки опускаются…
Аликул поднял глаза к небу и сказал вкрадчиво и соболезнующе:
– Нам больно за тебя, раис… Мы видим, слова парторга ранили тебя в самое сердце, словно острие отравленного кинжала.
– Погодите!
– со злорадной угрозой прервал его Кадыров.
– Погодите, они и до вас доберутся. Наплачетесь с этой целиной! Особенно ты, Аликул!
Глаза у Аликула забегали, словно мыши в мышеловке.
– Это почему же я, уважаемый раис?
– Ты - председатель совета урожайности. Мы с тобой оба в ответе за урожай нынешнего года.
Аликул задумался. Потом, обращаясь к Молла-Сулейману, поинтересовался:
– У тебя-то на участке оправился хлопок?
– Какое там! Людей мало. Лучшие хлопкоробы ушли в строительную бригаду.
– А остальные на базаре гуляют?
– Да нет… Ковыряемся помаленьку…
Аликул насмешливо прищурился:
– А бригадир, если меня не обманывают глаза, ведет бригаду в бой, крепко сжимая в руках стакан с коньяком!.. Нет, так не пойдет, братец… Запомни: все твои дехкане - золотые работники, и все делают, из последних сил выбиваются, чтобы спасти хлопок. А сам ты ночей не спишь, глаз не смыкаешь, все думаешь, как справиться с лихой бедой? Но вот людей у тебя мало… Как солнце высасывает из земли влагу, как болезнь изнуряет человека, так и целина обескровила, истощила твою бригаду. И как ни бьются герои-дехкане, а хлопок, придавленный бурей, поднять уже не могут… И гибнет на наших полях бесценное белое золото, гибнет по вине тех, кто не вовремя и не рассчитавши сил решил взять «на ура» неприступную крепость - пустыню, добыть себе дешевую славу…
Все, как завороженные, слушали Аликула. Молла-Сулейман глядел прямо в рот оратору своими выпуклыми глазами. Лица Кадырова и Гафура выражали мрачное, тупое внимание. И лишь Рузы-палван морщил лоб, ' стараясь сообразить, куда клонит хитрый старик. Аликул, насладившись впечатлением, которое произвела на слушателей нарисованная им страшная картина, коротко вздохнул и, как о чем-то решенном, сказал:
– Так мы и напишем, дорогие…
Первым пришел в себя Рузы-палван. Он улыбнулся как-то неуверенно и, помявшись, спросил:
– Куда же это, Аликул?
– Как «куда»?
– в свою очередь удивился Аликул.
– В газету. В нашу районную газету.
Как видите, основание для жалобы на Айкиз имеется. А поломаем головы, так еще что-нибудь отыщем… И подрежем крылья нашей занесшейся в облака орлице… Печать, братцы, бо-ольшая сила.
– И нам… поверят?
– усомнился Рузы-пал- ван: он-то не привык, чтобы ему верили.
– А мы сделаем так, что поверят. Мы обопремся на гору! Есть руководители и позорче и поумнее Айкиз с Джурабаевым…
– Султанов?
– догадался Кадыров.
– Ты попал в цель, раис. Вспомните мудрую пословицу: только золотых дел мастер способен оценить золото. Разве не о Султанове это сказано? Уж он-то разбирается -в людях. Он уважает нашего председателя, он самый желанный гость в моем доме. И он не оставит нас в беде, братцы…
– Так-то оно так… - угрюмо возразил Кадыров, - тольно ведь и его клюют молодые петушки.
– Ай, раис, ну что для него их наскоки?
– возбужденно размахивая руками, воскликнул Ру- зы-палван, успевший уже увлечься замыслом Аликула.
– Их критика, как укус моснита: почешется и пройдет. Султанов, как-никак, хозяин района! Он не испугается Джурабаева. Говорят, он, как лев, бился с Джурабаевым и Айкиз на бюро райкома. За такого руководителя жизнь отдать не жалко!
– Верно, братец, - кивнул Аликул.
– Султанов большой человек и поможет нам. И помните: дорогу осилит идущий! Ты, раис, завтра поезжай в район к товарищу Султанову. Прихвати для него барашка пожирнее: пусть на нашем письме… хе-хе… будет ценная марка. Так оно надежней. И, я думаю, товарищ Султанов не откажется передать это письмо в газету…
– Хм… А председатель совета урожайности дело говорит, - раздумчиво произнес Кадыров.
– Только кто же, по-твоему, должен подписаться под жалобой?