Сильнее страсти, больше, чем любовь, или Запасная жена
Шрифт:
Я посмотрела на стоящий на подносе чайник и налила себе чашечку чаю. Анатолий чокнулся со мной рюмкой виски и уже не так весело сказал:
– Давай за нас с тобой выпьем. Правда, ты мне сегодня нагрубила, и я за такие дела должен был хорошенько тебя наказать, ну да ладно, прощаю. Я же знаю, что ты это не со зла сказала, а за Махмеда на меня обиделась. Ты же просто погорячилась. Ну скажи, ты ведь погорячилась?
– Погорячилась, – кивнула я головой и принялась пить свой чай.
– Я тоже так подумал. Но мы же с тобой решили, что
– Не могу же я в банном халате к столу выйти.
– Ерунда, ты к столу можешь хоть голяком выйти. Тут все схвачено, за все заплачено. Я за эту виллу такие бабки отстегнул, что я теперь тут царь и бог. Мы можем устанавливать свои порядки.
– Нормы приличия ни за какие деньги не отменишь.
– Ты не права, Маня, за деньги в этой жизни все можно сделать, а уж отменить какие-то там нормы приличия тем более.
– Я не Маня, я Маша, – поправила я мужчину.
– Ну, как знаешь. Маня тоже красиво звучит.
Анатолий был настолько пьян, что с трудом удерживал равновесие. Я наблюдала за тем, как он пьет виски, и мысленно молила Бога о том, чтобы он выпил как можно больше.
– Машка, а ты что штаны-то надела? – не мог успокоиться пьяный Анатолий.
– А что я, по-твоему, должна была надеть?
– Иди попроси у этих девок костюм. Потанцуй для меня. Я хочу посмотреть, как ты это делаешь.
– Я не умею, – резко ответила я.
– А ты попробуй.
– Я не умею, – повторила я еще более раздраженным голосом.
– Так пойди поучись.
– Желания нет.
– Для меня у тебя должно всегда быть желание.
– Какой к черту костюм, если у меня все тело в синяках и ссадинах. Мне даже на люди стыдно показываться.
– Загоришь, и не будет видно твоих синяков и ссадин. В следующий раз будешь себя вести нормально, я тебя пальцем не трону. Но пылинки уже никогда с тебя сдувать не буду, ты это учти. Облажалась ты передо мной. Очень сильно облажалась.
Поставив чайник на поднос, я дождалась, пока музыка закончится и девушки возьмут пятиминутный перерыв. Затем подошла к запыхавшейся, вытирающей пот со лба Катерине и быстро проговорила:
– Катя, у меня к тебе дело. Пойдем выйдем на пару минут.
– Куда? – не поняла меня девушка.
– Да куда хочешь, только подальше от Анатолия. – Я украдкой взглянула на пьющего мужчину и перевела взгляд обратно на девушку.
– Пойдем выйдем.
Как только мы вышли в коридор, я заметно занервничала и быстро заговорила:
– Катя, ты сказала, что у тебя есть аптечка. Так есть или нет?
– Есть, – кивнула головой ничего не понимающая Катерина.
– Замечательно.
– Что замечательно? Что у меня есть аптечка?
– Вот именно. А у тебя там есть какое-нибудь хорошее сильное снотворное? Ну скажи, есть или нет?! Это вопрос жизни и смерти.
– Но ведь Толя дает тебе какое-то снотворное, – удивилась девушка. – Оно на тебя не действует?
– Нет. Мне нужно что-нибудь посильнее.
– Маша, ты сейчас все равно не уснешь, что бы ты ни принимала. Слишком громко орет музыка, а тише мы бы и рады сделать, но Толя не велит. Он велел включить музыку на полную катушку. Мы и сами не понимаем, как он до сих пор не оглох.
– Катя, мне нужно сильнодействующее снотворное, – сказала я уже настойчивее. – Ты мне скажи, у тебя оно есть?
– А для кого?
– Для Анатолия.
– Для Анатолия?! – Катя заметно побледнела и широко раскрыла глаза.
– Только не удивляйся и не говори, что это ужасно, что нехорошо подсыпать лекарство в спиртное пьяным мужикам. Ради Бога, уволь меня от выслушивания подобного.
– Да Анатолий и так скоро отключится. Он уже еле сидит. Его шатает из стороны в сторону. Куда ему еще снотворное-то?! Еще немного – и он уснет среди своих подушек. Ты же прекрасно видишь, что он не в себе, что он в дупель пьяный. Он даже спьяну стал катить бочку на мою подругу, сказал, что она его обворовала и сбежала. А я Лену прекрасно знаю. Она в жизни чужого не возьмет.
– Но ведь кто-то взял у него эту десятку баксов, – не моргнув глазом сказала я.
– А может, ее и не было вовсе? – как рак раскраснелась девушка. – Может, она ему спьяну померещилась? Посмотрим, как он заговорит, когда протрезвеет. Маша, а зачем ты хочешь усыпить Анатолия?
– Затем, что я хочу зайти в его спальню, забрать свои документы и деньги, уехать в аэропорт и утренним рейсом улететь в Москву. Я знаю, что сейчас он мертвецки пьян, но я хочу подстраховаться.
Я посмотрела на часы и взволнованно вздохнула.
– Время у меня еще есть. А когда я заберу свои вещи и деньги, я дам тебе сто долларов. Подумай, ведь это совсем неплохо. Сто долларов за пачку снотворного.
Видимо, мои слова подействовали на Катерину. Она кивнула головой, сходила к себе в комнату и принесла мне пачку каких-то таблеток.
– Тут четыре таблетки. Ты две подмешай, а то сердце не выдержит. Четыре не подмешивай.
– Я бы ему все четыре подмешала. Ты уверена, что сердце не выдержит?
– Ни в коем случае этого не делай. Может, сердце-то и выдержит, если оно у него очень сильное, но страшное отравление гарантировано. И неизвестно, чем это закончится. Я тебя умоляю. А то ты его траванешь и улетишь, а я с ним что делать буду?
– Хорошо. Я пошутила.
– Спасибо.
– За что? – нервно усмехнулась я.
– За то, что ты его травить не будешь. Я понимаю, конечно, что он тебя достал, но травить его ни в коем случае нельзя. Надо быть благоразумной. Думаешь, он меня не достал? Еще как достал! Ты даже представить себе не можешь. Конечно, меньше, чем тебя, но все равно. По-моему, он уже всех достал. Я еще никогда не встречала человека, который умеет так всех доставать…
– А это сильное снотворное?
– Очень.