Симулакрон
Шрифт:
— Карп разоблачает важнейшую государственную тайну! — пронзительно кричала информационная машина всем, кто только ни оказывался в пределах ее слышимости. — «Дер Альте» — сималакрум! Уже началось изготовление нового!
Информ— машина покатилась дальше в поисках новых клиентов. Никто ничего у нее не приобрел. Все замерли, не двигаясь. Сапербу все это показалось каким-то страшным сном; он зажмурил глаза. Очень трудно поверить этому. Ужасно трудно.
— Один из служащих Карпа выкрал план создания симулакрона — нового Дер Альте! — пронзительно
Визг ее эхом гулял по улице. — Делал эти планы достоянием общественности!
Значит, все эти годы, размышлял д-р Саперб, мы поклонялись манекену.
Существу неодушевленному, лишенному даже каких-либо признаков жизни.
Открыв глаза, он увидел Уайлдера Пэмброука, странным образом согнувшегося, чтобы лучше разобрать пронзительные звуки, издаваемые удалявшейся информ-машиной. Пэмброук даже как загипнотизированный, сделал несколько шагов вдогонку за нею.
По мере того, как Пэмброук удалялся, он снова стал сокращаться в размерах. Мне нужно не отставать от него, понял д-р Саперб. Нужно, чтобы его размеры, восстановившись, снова стали нормальными и следовательно, реальными. Только тогда я смогу сделать то, что мне нужно, что он заслужил. Монтировка стала какой-то скользкой, он едва держал ее в руке.
— Пэмброук! — окликнул он комиссара полиции.
Фигура остановилась. Полицейский уныло улыбнулся.
— Вот теперь вам стали известны обе тайны. Вы теперь — необыкновенно осведомленный человек, Саперб.
Пэмброук резко развернулся и двигался по тротуару к нему навстречу.
— У меня для вас есть один совет. Я предлагаю вам подозвать к себе информ-машину и сообщить ей ту тайну, которой я поделился с вами. Вы боитесь это сделать?
— Слишком много на меня навалилось, — едва выдавил из себя Саперб. Притом все так сразу, так неожиданно. Мне необходимо подумать. Явно смущенный, он стал прислушиваться к вздору, который жалобно-визгливым тоном продолжала выплевывать информ-машина. Ее вопли все еще были слышны.
— Но ведь вы расскажете об этом, — настаивал Пэмброук. — И очень скоро.
— Продолжая улыбаться, он вытащил свой служебный пистолет и прицелился, очень умело (опыт, по-видимому, был богатый), прямо в висок д-ру Сапербу.
— Я приказываю вам, доктор.
— Он продолжал надвигаться на Саперба.
— Времени на раздумья уже не осталось, так как «Карп унд Зоннон» сделала свой ход. Это самый подходящий момент, «Аугенблик» — как выражаются наши немецкие друзья. Вы, что, не согласны с этим?
— Я… я позову информационную машину, — сказал Саперб.
— Не вздумайте проболтаться об источнике информации, доктор. Я буду идти вместе с вами, только чуть поодаль.
— Пэмброук жестом заставил Саперба вернуться к ступенькам перед входом в здание, где размещался его кабинет.
— Скажите просто, что это один из ваших пациентов, Гестов, открыл вам этот секрет в приступе откровенности, но вы чувствуете, что эта информация слишком важна, чтобы держать ее при себе.
— Хорошо, —
— И не беспокойтесь относительно того психологического эффекта, который это произведет на население, — сказал Пэмброук. — На массы испов.
Как я полагаю, они в состоянии переварить это, стоит. Как я полагаю, они в состоянии переварить это, стоит только отойти после первоначального потрясения. Реакция с их стороны, разумеется, будет однозначной; я ожидаю, что это уничтожит существующую систему правления. Вы со мною не согласны?
Я имею в виду, что больше уже не будет никаких Дер Альте и так называемых «Николь», так же, как и разделения общества на Гестов и испов. Потому что все мы теперь станем Гестами. Верно?
— Верно, — согласился Саперб, шаг за шагом проходя в свой кабинет, мимо Аманды Коннерс, которая, не в состоянии вымолвить ни слова, ошеломлено глядела на него и Пэмброука.
Обращаясь скорее к самому себе, чем к Сапербу, Пэмброук пробормотал:
— Единственное, что меня тревожит — это реакция Бертольда Гольца. Все остальное как будто не вызывает особых опасений, но вот этот один фактор я, похоже, не в состоянии учесть.
Саперб остановился, повернулся к Аманде.
— Вызовите ко мне по телефону репортера-робота из «Нью-Йорк Таймс», пожалуйста.
Подняв трубку, все еще ничего не понимая, Аманда стала набирать нужный номер.
С бледным, как смерть, лицом Маури Фрауэнциммер шумно сглотнул слюну, опустил газету и промямлил, обращаясь к Чику:
— Ты знаешь, от кого из нас могла произойти утечка информации?
— Он ощущал свое тело как бы в подвешенном состоянии, словно смерть неумолимо надвигалась на него.
— Я…
— Это все твой братец Винс. Которого я только-только взял сюда от Карпа. Так вот, нам крышка. Винс сработал на Карпов, они и не думали его увольнять — они подослали его сюда.
— Маури скомкал газету обеими руками.
— Боже, почему ты не эмигрировал? Если бы ты это сделал, ему ни за что не удалось бы сюда проникнуть. Я бы не взял его на работу, не будь твоих уговоров.
— Он поднял полные отчаяния глаза и пристально посмотрел на Чика.
— Почему я не позволил тебе эмигрировать?
Снаружи административного здания фирмы «Фрауэнциммер и компаньоны» пронзительно завопила информ-машина.
— …Важнейшую государственную тайну! Дер Альте — симулакрон! Уже полным ходом создается новый!
Она начала все сначала, управляемая дистанционно с центрального диспетчерского пункта.
— Уничтожь ее, — проскрипел Маури Чику. — Эту машину. Заставь ее убраться, ради всего святого!
— Она не уходит, — ответил Чик. — ответил Чик. — Я пытался. Когда еще в самый первый раз услышал это.
Они оба молча смотрели друг на друга, он и его босс, Маури Фрауэнциммер, никто из них не в состоянии был вымолвить ни слова. Да и говорить, впрочем, было не о чем. Это означало крах всей их деятельности.