Синдбад-Наме
Шрифт:
Я обрадовался таким вестям и ответил ей приветливо и радостно:
Не знает радости никто мгновенья даже без тебя! Приди и утоли тоску, ведь ты мой друг и на чужбине.Судьба же ответила:
— Это гарем с чаровницами и дворец с гуриями, это храм с кумирами и идолами, это сад, полный цветов и бутонов.
Слово —Она продолжала:
— Накинь на тех изящных невест такие одеяния, которых не износить ни дням, ни годам; убери эти редкие мысли украшениями, которых не разорвут и не рассыплют ни круговорот времени, ни смена дня и ночи; изукрась предисловие драгоценными камнями, *таджнисами, *ташакулами, *тавазунами, тезами и антитезами; осыпь их короны ярчайшими жемчужинами августейшего титула и благословенных прозвищ повелителя вселенной, великого хакана *Рукн ад-Дунья ва-д-Дина — да продлит Аллах его царствование! — ибо ты — садовник, ухаживающий за кипарисом, и *машшате, наряжающая невесту.
Я отер глазами пыль с ее полы и промолвил, извиняясь:
Ты мне дороже глаз моих, ты с каждым днем дороже мне, И каждый час из рук твоих земля вино отрады пьет; Кто б отвернуться от тебя, скажи мне, даже в шутку мог, И как мне отблагодарить тебя, о друг, за твой приход?Эта книга называется «Синдбад», была она сочинена мудрецами *Аджама. Ее страницы пестрят оригинальностью ума, искусством мысли, редкостями разума, чудесами учености, сокровищами рассудка и изяществом прозорливости. Она — живая вода для мертвых сердец, сад интимной дружбы для увядших в одиночестве душ; ее достоинства, добрые качества и прелести неисчислимы.
Она пришла, меж звезд одежды край влача, Качая бедрами — соблазн для всех людей. Склонились перед ней планеты в небесах И свой к ее стопам повергли апогей. Сонм звезд мерцающих стыдился глаз ее И шею украшал, как ожерелье, ей. Фиалок же ночных пьянило счастье: им Сережками в ушах хотелось стать скорей.Когда я увидел такое указание и получил подобную весть, я оседлал *Рахша мысли, приготовился пересечь эту пустыню и сказал своему счастью;
*Унесен в пустыню ветром, был я без проводника, Не укрыл лица от зноя легким покрывалом я. Здесь остановлюсь с привалом, там, устав, остановлюсь — На привалах, остановках все растет печаль моя. Все ж воды достиг я, бедный, даже без проводника, Хоть лилась и не из тучи животворная струя. Не скупые угощали здесь на пиршестве меня, *Страуса мозгов отведать дали новые друзья.Примерами, стихами, притчами и баснями, серьезность которых сочетается с шуткой, увещевание — с мудростью, я украсил чудеса слова, сокровища мысли, которые суть основа законов правления и опора основ политики, страж интересов религии и государства, поручитель счастья страны и народа, я украсил их всем этим, чтобы каждый из перелистывающих эту книгу и созерцающих эти строки мог обрести в ней долю согласно своему взгляду и разумению, чтобы и ученый, и неученый извлек из нее пользу в меру своей сообразительности, чтобы ее выгоды и милости достались всем людям и всем мирянам, чтобы ни один человек не остался неудовлетворенным. Аллах да поможет окончить ее, ибо он помогает страждущим.
Следует знать, что эта книга была написана на *пехлевийском языке, и никто не переводил ее до царствования всеславного, справедливого эмира *Насир ад-Дина Абу Мухаммада Нуха ибн Мансура Саманида, да сделает Аллах лучезарными его доводы. Справедливый эмир Нух ибн Мансур повелел *ходже *Амиду Абу-л-Фаварису Фанарузи перевести ее на язык *фарси, устранить возникшие в ней разночтения, погрешности и выправить их. *В 339 году ходжа Амид Абу-л-Фаварис взял на себя этот труд, приступил к делу и изложил эту книгу в выражениях, свойственных *дари. Но слог его был очень прост, лишен украшений и прикрас. И хотя в этом переводе были и красноречие, и изысканность, и красота, — ни одна *маиииате не нарядила эту невесту как следует, никто не погнал коня на ристалище красноречия, никто не одел в наряды и не убрал украшениями эти мудрые изречения, мысли и афоризмы, и книга почти уже стиралась со страниц дней и готова была внезапно исчезнуть с полей времени, а теперь она ожила, зазеленела и зацвела благодаря блестящей славе государя:
Это юные невесты; грудь вздымается высоко, Брови — черные, как мускус, и точеная нога. Волшебством полны великим, ожерельем драгоценным Их слова блестят, сверкают, словно лалы, жемчуга.И хотя у меня, нижайшего раба, не было сил и возможностей и я не был в состоянии ступить на эту арену, броситься в эту гибельную пропасть, показать себя на этом ристалище и выступить в одеянии учености, счастье все-таки призвало меня, а всеобъемлющая щедрость падишаха взывала и говорила:
*Приплывай ко мне пораньше, по тебе ведь я скучаю, Возлюбил тебя я сердцем, возврати же мне любовь.Щедрость падишаха повторяла:
— Наши *Хумай благородства и *Симург счастья осеняют тебя покровительством, наши солнце благоденствия и звезды удачи осыпают тебя лучами милости и знаками благосклонности и говорят:
*Неужель, скажи мне. предпочесть рок тебя заставил, в самом деле, Дикую газель чужих степей твоего же племени газели?