Синдром Л
Шрифт:
— И ты, милый, давай-ка свое пальто и шарф, попробую я их почистить, как смогу. А вы поболтайте тут пока по-родственному.
Мы снова остались вдвоем. Не дожидаясь приглашения, я уселся за стол, стоявший у стены. Помолчали секунд тридцать. Получалось, что говорить снова надо было мне.
«Что, что сказать?» — лихорадочно думал я. Надо что-то такое, чтобы он поверил… Ничего особенного не придумал. Решил рассказать, как на самом деле было.
— Мы с Чайником исходили из того, что первые два тома уже и так в архиве. А один застрял…
Кентров все так же внимательно
И вдруг меня осенило. Пришла странная уверенность, что я разгадал этот ребус.
— Таким образом, — сказал я. — Чайник выполнил свое обещание. С моей помощью.
И я замер в ожидании. Попал или нет?
Кентров опять же смолчал. Значит, попал! Связаны они как-то с Чайником! Не просто так, не по лености глупой тот дело в архив спешил списать, причем даже с грубым нарушением правил! И не случайно на ту работу идиотскую, по перепроверке старых дел, вызвался. И не зря он именно меня попросил дать ему в помощники, как самого в этом деле неопытного, самого бесшабашного и сильно пьющего.
И уж совсем теперь понятно, почему он и не думал на меня рапорт писать — никак, ни с какого боку не нужно было ему расследование.
— А Чайник не просил мне ничего передать? — спросил Кентров.
Секунду я колебался. Сказать, что передавал привет? Или лучше не запутывать ситуацию, не врать? Решил, врать не буду.
И только плечами пожал.
Снова молчание.
Наконец я не выдержал:
— Послушайте, но у вас же наверняка есть способ… проверить. Залезть мне в черепную коробку. Убедиться, что я не лгу. Я вот слышал, что когда у нас в Конторе на полиграфе проверяют, так это только так, для отвлечения внимания. А на самом-то деле любой психиарт лучше всякого детектора — жжах! И все мозги просветил!
— Каких только глупостей про нас не болтают. То есть, я хотел сказать, про них не болтают.
Кентров опять побледнел, казалось, он вот-вот потеряет сознание. Наверно, подумал я, разволновал я его. Но что поделаешь! Не было у меня другого выхода, и ждать, когда клиент поправит здоровье, я тоже не мог.
Тут в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел человек средних лет. Стащил с себя видавшую виды меховую шапку. И обнаружилось, что он совершенно лыс.
«Кучерявый!» — догадался я.
— Привет, Кент, — сказал пришедший и подозрительно уставился на меня. — А это еще кто такой?
— Да вот, один тут… спас меня сегодня из лап милиции… Говорит, что я ему и бульшим еще обязан. Что вместе с Чайником за мной в Конторе подчищал.
— Тише ты, — зашикал Кучерявый. — Ты еще на весь Вишняковский про такие дела покричи. А доказательства своего благородства гражданин офицер предъявил?
— Не-а, — задумчиво сказал Кентров. — Говорит, все доказательства — в голове у него. Приглашает заглянуть.
— О, это мы запросто! — обрадовался Кучерявый. — Сейчас прямо и устроим!
Якобы веселился, но глаза не смеялись, а смотрели колюче, подозрительно. «Опасный тип!» — подумал я.
— Ты меня зашей сначала. Инструменты-то принес? — спросил Кент.
Кучерявый похлопал рукой по старенькому кожаному чемоданчику, который держал на весу, словно боялся с ним расстаться даже на секунду.
— Нет, давай быстренько с гостем разберемся. Чтобы потом уже спокойно другой хирургией заниматься.
Смотрел Кучерявый на меня при этом, как зоолог на подопытного кролика. Будто уже примеривался, где будет мне череп вскрывать.
— Ложитесь, джентльмен, на диван. Не бойтесь, больно не будет, — сказал он, сверкая глазами.
Что было делать? Я колебался. С одной стороны, не хотелось отдавать себя в руки какому-то подозрительному типу. С другой — не убедив Кентрова в своей искренности, я не мог надеяться на его помощь. А на нее у меня была единственная надежда. Убедить же бывшего психиарта мне помочь можно было, судя по всему, только с помощью Кучерявого. «Ну не убьют же они меня, в самом-то деле», — рассуждал я. Эх, была не была! Я снял пиджак и лег на диван. Закрыл глаза. Кучерявый быстро закатал мне рукав, всадил иглу в вену. Сказал: считайте до десяти. Я начал: ич, ни, сан, си, ого…
Вскоре сбился со счета, провалился. И тут же открыл глаза — через секунду, как мне показалось.
Но комната успела сильно измениться. Мебель была как будто переставлена. Стол выдвинут на середину, а у дальней стены в полу зияла дыра, которую стоящий на коленях человек лихорадочно закладывал досками. Голова у человека была забинтована. «Кентров», — догадался я.
— Быстрей, быстрей! — шипел человек, стоявший в противоположном конце комнаты. Я с трудом узнал в нем Кучерявого, лицо его было в тени, а лысина прикрыта темной шапкой. — Сейчас наркоз кончится! Все бросай, кроме документов и денег. Бежим, если жизнь тебе дорога.
Я привстал на диване. Голова была тяжелая, как колокол. Язык не слушался. Но я все-таки как-то выдавил:
— Что здесь происходит?
На долю секунды они остолбенели. Посмотрели друг на друга и затем, не сговариваясь, опрометью бросились к выходу. Роняя на ходу предметы и, кажется, деньги, сбивая друг друга с ног, они убегали прочь.
— Куда вы? — выкрикнул я и тут же понял, что глупее вопроса нельзя было придумать.
В самых дверях Кентров обернулся — не полностью, а так, наполовинку — и посмотрел на меня одним глазом. Никогда, мне кажется, в жизни моей не видел я выражения такого неподдельного ужаса, как на его лице. На этой половине перепуганного бледного лица.
Дверь захлопнулась. В замке повернулся ключ. Я остался один. Запертый!
«Вот это фокус», — подумал я.
Глава 10.
Я подергал дверь один раз, другой, третий, с каждым разом все сильней. Дернул изо всех сил. Ничего. Фига с маслом.
Нет, решил я, надо подойти к делу по-научному. Подготовиться как следует. Учили же нас когда-то в Вышке психотехнике йогов. И самурайским приемчикам всяким, карате и так далее…