Синева небес
Шрифт:
Фудзио молчал.
— Как ты его убил?!
После этого Фудзио вовсе умолк, вспомнив о своем праве не отвечать. Сержант Хигаки тоже молчал и только сверлил Фудзио презрительным взглядом.
Эта ситуация затянулась на добрых три часа. Фудзио решил полностью замкнуться в себе. Правда, громкий голос Такарабэ мешал ему размышлять, но Фудзио выработал стратегию поведения.
Если Хигаки начнет угрожать, нужно будет немедленно потребовать адвоката. Фудзио уже просил какого-нибудь адвоката, но почему-то никто так и не появился. Но если он, Фудзио скажет, что признался под давлением
Это Фудзио уяснил еще работая в отеле. Он свел знакомством с одним коммивояжером, поставлявшим мастику для полов. Хотя Фудзио и не пил, но вечерами часто сидел с ним в каком-нибудь баре и слушал его рассказы. У коммивояжера была судимость. В молодости он отбыл тюремное наказание за то, что, подпоив снотворным работавшую в его магазине семнадцатилетнюю девушку, изнасиловал ее.
— Она-то радовалась, что я куплю ей сумочку… Я тогда многое узнал. Адвокатов все уважают, но среди них немало прощелыг.
— А прокуроры не опускаются до такого?
— Да все они одного поля ягода. Некоторые прокуроры лебезят перед адвокатами.
— Почему?
— Прокурор может переквалифицироваться в адвоката. У адвоката статус выше. Вот многие молодые прокуроры и хотят поскорее выйти в отставку, стать адвокатами, зарабатывать бешеные деньги. Такие заискивают перед адвокатами, которые когда-то тоже были прокурорами. Они хотят жить хорошо.
Фудзио не знал, насколько это соответствует истине. Но у него не шли из головы слова о том, что нельзя надеяться на адвоката, что нужно самому бороться за себя.
Фудзио заявил, что обдумает ситуацию вместе с адвокатом, если ему предоставят эту возможность. Полицейские, вероятно, решили, что он хочет сделать признание, поэтому накануне его вызвали в комнату для свиданий, сказав, что пришел адвокат.
Комната для свиданий была такой же тесной, как и комната для допросов. Ее разделяла пластиковая перегородка, позволявшая слышать собеседника, но не позволявшая передавать заключенным какие-либо вещи.
— Я ваш адвокат, меня зовут Юдзо Тагами. Наш разговор должен происходить наедине, без свидетелей.
При этих словах охранник медленно вышел из комнаты для свиданий.
Фудзио послушно уселся на стул и посмотрел на адвоката.
На вид ему было далеко за семьдесят. Он был слегка лысоват, в очках, и явно страдал дальнозоркостью.
— Ко мне обратился Сабуро Морита. Я решил взяться за это дело и защищать вас в суде. Он ведь муж вашей сестры? — уточнил Тагами. У него был какой-то характерный выговор, но какой именно, Фудзио не мог определить.
— Да.
— Морита-сан обратился ко мне официально. Поэтому попрошу заверить личной печатью ваше заявление о том, что вы просите меня быть вашим адвокатом. Но должен предупредить: если вы хотите, чтобы я помог вам, вы должны говорить мне всю правду, без утайки. В противном случае вы окажетесь в сложном положении.
Фудзио молча смотрел на Тагами. Он заметил, что к пиджаку адвоката прилипли засохшие зернышки риса, испачканные соевым соусом. Фудзио подумалось, что такие вещи бывают довольно часто. Сам он редко носил галстуки, но знал, что многие мужчины считают галстуки чем-то вроде салфеток, на которые неизбежно летят капли бульона, когда они едят рамэн. [46] Ничего нет необычного в том, что на лацкане пиджака адвоката остались зернышки риса; причем, засохли они еще несколько дней назад. Но сердце Фудзио пронзило отчаяние, острое, как льдинка.
46
Рамэн — традиционная китайская лапша.
— В обвинительном акте сказано, что 18 апреля в 19 часов 30 минут вы совершили наезд на велосипедиста на перекрестке Такады и скрылись с места происшествия. Это верно?
— Да.
— Почему вы тогда не остановились? Вы же видели, что сбили человека?
— Я не остановился, потому что он сам в меня врезался. Именно он был виновником аварии. Причем он тут же самостоятельно поднялся на ноги. Я что, должен был помогать этому дураку?
— Почему во время допроса в полиции вы не сказали об этом?
— Господин адвокат, будет вам, в самом деле! Во-первых, я здесь никому не доверяю. Может, вы и верите тому, что мы беседуем без свидетелей, но я не такой наивный. Вся эта комната наверняка утыкана подслушивающими устройствами. Поэтому я не хочу ни о чем здесь говорить.
— Однако нам больше негде беседовать!
— Ну, тогда не будем касаться подробностей.
Таками не пробыл в комнате для свиданий и двадцати минут. Причина была не в его безответственности, а в поведении Фудзио, который грубил и не желал отвечать прямо на поставленные вопросы.
Адвокат и подзащитный выходили из комнаты для свиданий через разные двери, поэтому Фудзио не смог толком проследить за Тагами. Он лишь мельком взглянул на удаляющуюся фигуру адвоката.
Казалось, что из Тагами ушли последние силы. Голос звучал глуховато. На лице не выражалось никакого интереса к происходящему. Даже походка у него была нетвердой, как у маленького ребенка, который едва начинает ходить. Чувствовалось, что Тагами с трудом передвигает ноги, хотя он был не настолько стар. Фудзио, конечно, не собирался расспрашивать адвоката о здоровье. Скорее всего, Тагами перенес инсульт. Возможно, ему давно надо бы уйти на покой. В душе Фудзио все кипело, когда он думал о том, кого прислал ему проклятый шурин.
Спустя некоторое время Фудзио вызвали на допрос. Его вел охранник, в руке у которого был лист бумаги. Допрос вел младший полицейский инспектор Такарабэ.
— Адвокат принес бумагу, чтобы вы ее подписали. Это заявление с просьбой назначить его адвокатом, — сказал Такарабэ, протягивая Фудзио бумагу.
— Я его не просил, — отрезал Фудзио.
— Почему?
— Зачем? У него уже и глаза-то не видят.
— Вы преувеличиваете, — неуверенно сказал Такарабэ.
— Точно, он ничего не видит. Даже не заметил, что держит бумаги вверх ногами. Делал вид, что листает их. Скажите ему, чтобы он бросил эту затею, все равно ничего путного не выйдет.