Синева небес
Шрифт:
— Значит, он уехал в Италию?
— Я в искусстве ничего не смыслю, поэтому всегда думал, что художники едут в Париж. А оказывается, он жил в Венеции. Он даже прислал открытку с изображением гондолы. Похоже, он был там очень счастлив. Несмотря на это, не прошло и полгода, как его труп обнаружили в канале.
— Когда это произошло? — спокойно спросила женщина.
— Как раз два года тому назад. Вот мне и захотелось прочитать об этом случае. До сих пор такого желания не возникало. Как бы там ни было, я впервые задумался: а не убили ли там его? Такие слухи тоже
— Как же он мог упасть в канал?
— Не понимаю. Но всегда найдутся сплетники, которые распространяют небылицы. Говорили даже, что у брата появилась женщина, и ревнивый соперник столкнул его в воду. Ведь это Италия, а поскольку брат был художником, то рядом с ним, конечно же, должна была быть прелестная девушка или очаровательная женщина.
В это время официант принес каждому серебряный чайник и пирожницу, устроенную в виде трехъярусной пагоды, где на тарелочках были разложены маленькие сэндвичи, европейские пирожные на один зубок и горячие сдобные булочки.
— Какая роскошь!
— Ерунда! Просто три тарелки, установленные одна над другой, — в голосе женщины зазвучали ожесточенные нотки.
— Послушайте, а как ваше имя? — Фудзио пристально посмотрел ей в лицо.
— Нельзя ли без имени? — спокойно поинтересовалась женщина.
— Но я хочу знать ваше имя. Мне интересно, какое имя может быть у такого интеллигентного человека, как вы?
— Имя — это какой-то символ.
— Но…
— Ну, Ханако. [32]
32
Имя Ханако буквально означает «цветок».
— О, нет, неужели, такое красивое имя! Наверное, вы бывали в Венеции…
— Да, доводилось. Проездом. О несчастном случае — о том, что труп японца плавал в канале, — вероятно, писали в газетах, но я не припомню такого.
Самоуверенность, сквозившая в ее словах, едва ли не означала, что она помнит содержание всех газет двухгодичной давности.
— Писали. Но поскольку так и не доказано, что это убийство, информации было немного. Так, короткая заметка.
— Вот как? Возможно, в это время я где-то путешествовала.
— Простите, а кто вы по профессии?
— Я? М-м… Я праздный человек.
— Пра-а-здный человек?
— Веду праздную жизнь.
— Как здорово, что есть люди, которые могут вести праздную жизнь!
— А вы?
Собственно, этого вопроса Фудзио не хотел услышать. Но этого следовало ожидать: ведь он-то спрашивал ее о роде занятий.
— Я говорил, что держу магазин гончарных изделий. Только дешевые, современные вещи. Это дело хорошо тем, что товар непортящийся. Не продал сегодня — можно продать завтра. Если я заработал на жизнь, то и ладно, другого мне не нужно, я не стремлюсь достичь большего. Горожанам приходится брать ссуду, вот они и крутятся, а мне и дом, и магазин достались от родителей. В самом деле, жить можно — вот и хорошо. А вы,
— Нет, за собственные деньги.
— Вы держите акции?
— Я занимаюсь переводами. Так я зарабатываю на жизнь. Работаю, когда захочется, — и днем, и ночью, можно сегодня, если не хочется — завтра, в удобное время, поэтому и могу вести праздную жизнь.
— Вот как! Ну, теперь, когда еще пойду в книжный магазин, буду искать имя Ханако Госимы. Какие книги вы переводите? Триллеры?
— Как переводчик я использую псевдоним.
— Вот это разумно! Я так и думал, что вы умный человек. Как это замечательно — нигде не служить. Я иногда присочиняю, что нигде не работаю, но время у меня есть, а вот денег нет. И это определенно не радует.
— Я хотела работать личным секретарем в иностранной компании, поскольку там были прекрасные условия. Но отец запретил. Он сказал, что в этом случае число иждивенцев в нашей семье уменьшится, а это невыгодно — в плане налогообложения.
Фудзио обратил внимание, что Ханако Госима абсолютно ни к чему не притронулась, — ни к крошечным пирожным, ни к сэндвичу, ни к маленьким булочкам.
— Что ж вы не едите! Я один жую и жую, а это совсем нехорошо. Я пришел, чтобы вас угостить, а сам, вероятно, уже съел и вашу порцию.
— Пожалуйста, ешьте на здоровье. У меня привычка не есть на ходу.
— И давно?
— В детстве, кажется, ела часто, но отец считал, что есть на ходу — это плохая привычка. В Японии дети едят даже в электричках… Еда — это ведь целый ритуал. Отец был строгим и ненавидел безалаберность.
— В чай сахар и молоко тоже нельзя добавлять? — Фудзио, наконец, и это заметил.
— Нет, просто такой у меня вкус. Без добавок лучше ощущаешь аромат чая.
— Я человек простой, поэтому считаю: что бы ни принесли — надо все съесть — даже сахар, даже молоко, даже лимон. Нельзя ничего оставлять. Как-то смешал молоко и лимон, тогда даже провинциалы надо мной смеялись.
Ханако Госима слегка улыбнулась.
— Если смешивать все, чай будет невкусным, а это только во вред.
— Да, конечно. Это я понимаю.
Фудзио интуитивно чувствовал: чтобы понравиться этой слишком самоуверенной дамочке, лучше не соперничать с ней в интеллекте, а прикинуться дурачком. Так он и поступил.
— А что, Венеция — красивое место? — спросил он. — Когда-нибудь, если подвернется случай, я тоже туда поеду. Увидеть Венецию и умереть, — ведь так говорят…
— Умереть лучше после того, как увидишь Неаполь.
— Правда?
Про Неаполь Фудзио не подумал. Честно говоря, про Неаполь он ничего не знал.
— Красива Венеция или нет, — думаю, каждый человек решает сам, — ответила Ханако. — Есть люди, которые говорят, что, приехав туда, ощущают наркотическое великолепие упадка. Этот город, погружающийся в море, уже не спасти. А некоторые говорят, что, приехав туда, хорошо понимают, почему Италия не модернизируется. Во всяком случае, этот город был колыбелью венецианского купечества и, видимо, не отличался высокой нравственностью.