Синева небес
Шрифт:
Впрочем здесь и смотреть-то было не на что. Кабинетик был маленький, не более шести квадратных метров. Из мебели — только два стула и железный стол без выдвижного ящика. Фудзио подумал, что с ним все-таки обращаются как с посетителем, вежливо, — предложили стул в глубине комнаты. Впрочем, присмотревшись, он заметил между стульями некоторую разницу.
Стул Фудзио был без подлокотников. Другой стул, видимо, предназначавшийся для ведущего допрос полицейского, стоял близко от входной двери и
— Дурака из меня делают… — пробормотал Фудзио.
Не успел он закрыть рот, как в комнату без стука вошел другой полицейский. У него было круглое лицо, пухлое, как сладкий пирожок мандзю.
— Извините, что вызвали вас, — сказал круглолицый, важно усаживаясь на стул напротив Фудзио. Говоря, он довольно сильно гнусавил, отчего речь его казалось какой-то несерьезной.
— Дело в том, что вчера, в семь часов тридцать пять минут вечера, недалеко от перекрестка Такады произошел наезд на велосипедиста. Вы ничего не хотите сообщить по этому поводу?
— Я ничего не знаю об этом.
— Где вы находились в это время?
— В это время… На пути домой.
— На чьей машине вы ехали?
— На своей, конечно, — Фудзио решил, по возможности, говорить только правду.
— Номер вашей машины?
— «Миура СА 55-9174».
— Откуда вы возвращались?
— Со стороны побережья.
— Откуда именно?
— Господин полицейский, у меня своя личная жизнь. Мне бы не хотелось обсуждать ее с посторонним, — ухмыльнулся Фудзио.
— Вы ездили к женщине?
В другой раз Фудзио был бы доволен, что полицейский высказал именно эту версию, но сейчас он почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Фудзио представил, как этот тип с похожей на мандзю физиономией пожимает руку Юкико.
— Я прошу вас не вмешиваться в мою личную жизнь. Это не ваше дело.
Выражение лица полицейского оставалось невозмутимым.
— Вы проезжали перекресток Такады?
— А где это? Я не могут ответить, потому что не знаю, о чем выговорите.
Полицейский вытащил листок бумаги и нарисовал схему: железнодорожная линия «Кэйхин» — и перекресток.
— Точно не знаю, может, и проезжал, а может, и нет. Не могу сказать определенно. Бывает, что заедешь на какую-нибудь дорогу, и сам не понимаешь, где ты. Здесь полно таких проселочных дорог. Это сбивает с толку, но если знаешь основные ориентиры, то на главную дорогу как-нибудь выберешься, — сказал Фудзио с уверенностью местного жителя.
— В любом случае вы направлялись домой. Вы не заметили ничего странного по дороге? Может, с чем-то столкнулись?
— Ничего такого не припомню.
— В котором часу вы вернулись домой?
— Честно говоря, на время я и не обратил внимания. Где-то в восемь, в половине девятого, что-то вроде того.
— Где вы ужинали? Где-нибудь по дороге?
— Я ем только дома. Ужинал тоже дома.
— Ваша мать сказала, что вы вернулись поздно.
Фудзио кожей чувствовал, что здесь опасно говорить, будто он вернулся домой поздно ночью. Поэтому он и разозлился на мать, сочинившую, по его мнению, совершенно ненужную ложь.
— У матери плохо с головой. Бывает, что и дни путает. Хотя, вроде, не такая уж старая. Вчера я вернулся не поздно. Ужинал-то я дома. Мать жарила селедку. И отец дома был.
Фудзио понял, что при необходимости доказать несостоятельность заявления матери будет не так уж сложно.
— Где вы вчера были на машине? — настойчиво повторил круглолицый. Напора и смекалки ему было не занимать несмотря на глуповатое лицо.
Фудзио деланно рассмеялся.
— Вы будете смеяться, но я иногда пишу стихи. А для этого нужно вдохновение. Поэтому я иногда катаюсь в одиночестве по всему полуострову. Люблю полдня дремать на побережье, слушая шум волн, или вечером прогуливаться по лесу при свете яркой луны.
— Хорошее увлечение, ничего не скажешь. Сборника стихов еще не выпустили? — Фудзио заметил, что на круглом лице полицейского на какой-то момент промелькнуло завистливое выражение.
— Ну, не такие они хорошие, чтобы показывать другим, — поскромничал Фудзио.
— Это что, проблема, издать сборник?
— Я еще не пробовал. Мне предложили напечататься, он даже в издательском плане стоит, но я все никак не отберу лучшие. Вот сейчас как раз этим и занимаюсь, — громко рассмеялся Фудзио.
— Тогда расскажите мне о своей вчерашней поездке за поэтическим вдохновением. Когда вы выехали из дому?
— После полудня. Где-то в половине четвертого я выехал из дому и сразу направился в Хаяму. Потом по западной части побережья двинулся на юг.
Если искать поэтическое вдохновение, то лучше всего на западном побережье полуострова…
— Пробок на дороге не было?
— Да нет, ничего такого.
— Вы заезжали куда-нибудь по дороге?
— Нет, никуда не заезжал. Хотелось сбежать от людей, поэтому я останавливался только в безлюдных местах.
— Например? Расскажите, где такие чудесные места, я тоже съезжу туда на выходные.
— Ну, Садзима, Арасаки… еще Митохама — все это очень тихие уголки. Уж вы-то должны отлично их знать. Это же ваш участок, верно?
— Я туда отдыхать не езжу. Значит, говорите, что столкновения не заметили?
— Нет, ничего такого не помню.
— Однако к нам поступило заявление.
— Какое заявление?
— От велосипедиста, который столкнулся с вашей машиной. Там написано, что вы умышленно скрылись с места происшествия.