Синие берега
Шрифт:
Данила уже не сомневался: лейтенант прогонит. Ко всему придирается, все ему не так...
– Так берешь, нет?
– Как стоишь перед командиром, рядовой Никитин?
– одернул Данилу Андрей.
– Разговариваешь как?
– Виноват, товарищ лейтенант.
"Два штыка в моем положении тоже прибыль, - раздумывал Андрей.
– Да девушка, перевязывать, наверно, сможет. Дело нехитрое".
– Ладно, - сказал.
– Чего ладно?
– потерянно спросил Данила. Он снова сбился с тона и быстро
– С пулеметом управишься? Или только гранаты бросать обучен?
– Это и был ответ, сообразил Данила.
– Так точно!
– Он уже чувствовал себя под командой.
– Ко всему приучен. Руки у меня русские, веселые...
– Хорошо. Возможно, придется пострелять из "максима". А потом к своим пробираться будем.
– А пробираться, разрешите доложить, товарищ лейтенант, - Данила запнулся, - пробираться - бо-ольшая сила нужна. Немец уже везде - и там и там дорогу нам перекрывал.
– Не паниковать.
– Андрей повернулся к Марии: - Возврати сапоги.
Мария, притихшая, безропотно опустилась на траву и, слегка упираясь носком в задник, стянула с ног сапоги. Андрей увидел ее исцарапанные колени. Она заметила этот взгляд и прикрыла колени ладонями.
Она поднялась.
– Надевай, - кивнул Саше.
– У меня рота, а не команда босяков.
– И Валерику: - Где Тонины сапоги?
– А в блиндаже. Голенища сильно пробиты пулями.
– А все ж сапоги. Принеси. И санитарную сумку ее.
– И - опять к Марии.
– Перевязывать сумеешь в случае чего?
– Попробую.
Валерик принес небольшие сапоги со следами пуль, санитарную сумку и передал Марии.
– Вот еще бери, - небрежно бросил ей берет защитного цвета.
– Вдруг налезет на твой кандибобер, - насмешливым жестом изобразил этакую прическу.
Мария на лету поймала берет. "Что начальник, что его подпевала оба..."
Валерик смотрел на Андрея.
– Вы б подзаправились, товарищ лейтенант, - наставительно произнес он.
– Отощаете с голоду. И я из-за вас тоже. Как раз кухня приволоклась. Народ уже наворачивает.
– А знаешь, есть не хочется.
– Ему не хотелось есть.
– Всегда вы так, - проворчал Валерик.
– С утра ж не ели.
Андрей развел руками: что поделаешь?
– Котелки есть?
– спросил Данилу.
– А как же солдатам без котелков?
– Подкрепитесь пойдите. Кто знает, когда еще придется поесть.
Данила, Саша и Мария, голодные, потянулись на дымок кухни.
Андрей двинулся вдоль траншеи. Валерик увязался за ним.
– Вернись!
– заметил его Андрей.
– Почему это - вернись? Служба моя такая.
– Ты вот что, "служба такая", рубани каши как следует, ложись и поспи. И уже я буду тебя будить. Понял?
– Как же вы один, товарищ лейтенант?
–
– А вдруг фриц опять?
– А тогда я тебе свистну. А сейчас - поворачивай. Выполняй!
Валерик нехотя, понуро пошел назад.
4
Воздух наступавшего вечера помутнел, все стало синим - песок, луг и поле, и роща, и холм впереди. Андрей поравнялся с сосной, прямой, как стрела, сосна отбрасывала далеко от себя длинную тень. "Только девятнадцать, - посмотрел Андрей на часы, - да четырнадцать минут в придачу".
В стороне противника тихо, как в пустынном месте. Наверное, птицы поют, стрекозы летают. Да есть ли кто-нибудь там?
– прислушивался Андрей. Ветер, сухой и быстрый, бежал прочь от него, и движение ветра обозначал след на пригнувшейся траве. И опять ни с того ни с сего в голову полезли: зеленая калитка на Адмиральской двадцать три, лучшая школа в городе, белый берег Ингула... Андрей подивился, что мелочи живут в сознании несоразмерно своему истинному значению.
У пулеметной ячейки Андрей остановился.
– Тимофеев?
Тимофеев, свернувшийся калачиком возле пулемета, дремал.
– Я!
– вскочил.
Тотчас поднялся и второй номер, длинноногий Ляхов, недавний слесарь московского завода.
– Тимофеев, пришлю сюда пулеметчика, - Андрей подумал о Даниле.
– А вы - на свое место.
Андрей зашагал дальше. Дошел до блиндажа первого взвода. Рябов, скрестив ноги, сидел под кустом и не спеша ел. Увидев ротного, осторожно отставил котелок и собирался встать.
– Сиди, сиди.
– Андрей тоже сел на траву, возле Рябова.
– Поспал?
Рябов неопределенно посмотрел на Андрея.
– Спал, товарищ лейтенант, - почему-то виноватым голосом сказал. Весь взвод по очереди отдыхает. Не то без сил будем, - как бы оправдываясь, добавил он.
Русоволосый, лобастый, с пытливым прищуром глаз, Рябов все делал с паузами, говорил медленно, тоже с паузами, будто все время прикидывал, что и как сделать, что и как сказать. Говорил без жестов, не меняя интонаций, и потому слова его казались менее убедительными.
– Самое время отдохнуть. Если все подготовлено к делу, - одобрительно сказал Андрей.
– Участок твой, считай, самый горячий в нашей обороне. Учти. Дашь промашку, все полетит к такой-то матери. Проверяй связь, напомнил Андрей.
– Видишь, и телефончики взводам подкинули. Забота о живом человеке, как говорится.
– Помолчал. Наклонился, как бы для того, чтобы на ухо сказать, и внятно, в полный голос произнес: - Отход - три красные ракеты. Ты знаешь. Внизу будет плот, знаешь. Есть вопросы? Нет? Тогда бывай...