Синие берега

Цветов Яков Евсеевич

Данила бил из пулемета, бил длинными очередями, длинными очередями...

Фигурки вырастали, становились выше, темнели, потому что пламя горевших танков было уже позади них. Фигурки бежали прямо на Данилу, припадали к земле, снова бежали. Данила еще раз нажал на гашетку. Получилась короткая очередь. И пулемет умолк.

– Ленту! Ляхов, ленту!.. Ленту!..

Данила вставил в пулемет новую ленту, положил палец на гашетку. Гашетка легко подалась, и - длинная-длинная очередь.

– Рус! Коншай дело! Дело твой пльох! Коншай!..
– гортанный голос откуда-то

снизу, тот, кто выкрикивал это, должно быть, лежал.

– От, курвы! Прижал их к земле, и мне же кричат, что дело мое плохо. От, курвы!..
– давил Данила на гашетку.

– Рус...

– А хрена лысого не видел?
– огрызнулся Данила.
– Ленту, Ляхов! Ленту!..

– Данила, не шебутись, - просительно сказал Ляхов.
– Бей короче. Ленты кончаются.

– Чего?
– озадаченно взглянул Данила на Ляхова.
– Как так?
– И тут же забыл, о чем сказал Ляхов.

Данила втолкнул ленту в приемник и опять без удержу пускал очередь за очередью.

– Ленту-у!.. Слышь?..

– Последняя была, Данила...

– Чего ты мелешь?

– Последняя...

– Последняя?..

Данила поразился, словно этого быть не могло, он постигал смысл того, что говорил Ляхов. Сейчас, когда немцы подошли так близко к окопу, последняя лента? "Ах, дурень старый! Дурень... Конечно же и ленты имеют счет". Разве можно было палить, ни о чем не думая? "Что ж ты наделал, Данила? Пропадать теперь..." - почти простонал он от жалости к себе, к Ляхову. Он отер пот со лба, хотя было совсем не жарко. Из-за спины ночной ветер нес речную прохладу и шевелил над окопом песок.

Данила вспомнил, утром положил в карман несколько патронов.

– Вытаскивай из карманов, - решительно произнес, словно был уверен, что у Ляхова в самом деле карманы полны патронов.
– Есть у тебя? Все до одного, вытаскивай.
– И бережно, как крошки махорки или хлеба, вытащил из карманов патроны.
– Возьми вот, пять штук, еще два, и вот еще. Набивай ленту. Еще вот четыре. На одну очередь, на какую-нибудь совсем короткую, выйдет. Быстрей, Ляхов!..

Немцы, прижатые пулеметом Данилы к земле, лежали, пуская нечастые автоматные строчки. "Не знают, что у меня последняя лента, неполная лента, - тяжело подумал Данила.
– И эта неполная должна сдержать их атаку. Немцы не знают этого и потому не поднимаются. И мы спасены... Еще на минуту..."

"Тра-та-та-та..." - пулемет Данилы.

Танк с ходу ударил из пушки. И тотчас пулемет как бы подпрыгнул и повалился набок, ствол погнут, кожух смят. Пушка ударила еще раз, снаряд разорвался недалеко от окопа. Вместе с осколками посыпались сшибленные с деревьев ветки.

– Ну, Ляхов, накрылись мы...

В свете ракеты Данила увидел, что у Ляхова из-под каски стекали на щеки темные полоски. Тот сдвинул каску на затылок, словно уже не была нужна, даже мешала. А дождь осколков падал и падал.

– Ляхов! Ляхов!

Данила встревоженно склонился над ним. Убит? Ранен. Но как и чем помочь ему? Данила растерян, он подхватил Ляхова под мышки, но что дальше делать,

не знал. Он забыл о себе, забыл, что сам без каски - пилотка на голове. Помочь раненому Ляхову! Два-три часа назад Данила не знал о его существовании, не думал, что тот есть на свете. Опасность, грозящая жизни, объединяет людей, особенно если они солдаты.

Кто-то подползал к окопу, услышал Данила и опустил Ляхова на землю приготовился вцепиться в горло тому, кто подползал.

– Дядь-Данила... Я...

Данила обрадованно вздохнул: Сашко!

– Пулемет замолчал чего?
– Саша ввалился в окоп.
– Лейтенант беспокоится.

– Пулемет дал дуба...

– Ага, - понял Саша.
– Принес гранаты. Те... Наши...

– Сашко! Гранаты?
– обрадованно.
– Ну и Сашко!..

Несколько немцев уже поднялись в рост и перебежками бросились на утихший окоп.

Данила хотел выпрямиться и метнуть гранату в набегавших немцев, но что-то кольнуло в ногу. Он провел рукой по ноге. Нигде ничего. "Этого еще не хватало! Ну-ка вперед...
– приказывал ноге, и нога подчинялась: ступала, ступала. Все-таки было больно.
– А немцы ж, вот они!..
– обдало его жаром.
– Вот они!.."

– Сашко! Не теряйся, Сашко!..

Саша приподнял плечо, отвел в сторону руку, размахнулся и бросил гранату перед собой.

6

"Мы отрезаны..." Семен подавил в себе замешательство, он думал уже о том, что делать в сложившейся обстановке: вблизи, во тьме, в стороне от шоссе, затаились выбитые из окопов немецкие автоматчики, к мосту вышли танки. "Что предпринять?.." Вернуться к мосту. "Но пробьемся разве?"

– Послушай, отделенный.
– Семен сделал паузу, как бы еще раз взвешивая то, что собирался сказать.
– Послушай, отделенный, - произнес тверже, - положение наше никудышное. У моста - танки.
– Рокот танков был отчетливо слышен.
– Надо помочь взводному. Двинем к переправе.

– Попробуем, - откликнулся отделенный Поздняев.
– В голосе ни растерянности, ни надежды.

– Где твои противотанковые, Поздняев?

– Вот.
– Семен услышал, отделенный хлопнул себя по бедру.
– Вот. А вторая у Дунаева. Дунаев! Граната?

– Есть. А куда ей деться?

– И у меня граната. Пошли, - сказал Семен.

Семен и отделенный выскочили из окопов.

Вслед за ними выбрались на шоссе бойцы.

Из тьмы ударили по ним автоматы. Очередь. Очередь.

– Ползком!
– возглас отделенного.
– Вправо за обочину!

Очередь! Очередь!..
– не унимались автоматчики. Семен врыл голову в песок, безотчетно прикрыл ее руками: возле самого уха врезались в песок пули. "Чуть-чуть левее взял бы немец, и - каюк." Не взял. Пронесло.

Ползти дальше. Ползти. Ползти. Ползти, не останавливаясь. Несмотря на очереди. Добраться до моста... Семен полз.

Торопливая ракета взмыла вверх, и небо, тронутое светом, просторно раскрылось. Семен разглядел возле себя на земле несколько сраженных страхом касок. Каски тоже медленно ползли.