Синий, как море
Шрифт:
— Ну, положим, такой бой и у меня первый, — возразил лейтенант и снова, не сдержавшись, застонал. — Но все-таки, ты один… еще человека три хотя бы…
— Возвращаемся, — решительно сказал я. Мне претило выламываться перед теми, кто закрывал меня грудью. О раненых надо было позаботиться как можно скорее. И с Данком посоветоваться не помешало бы.
— Тогда собираемся, — Альба решительно встал, потоптался на месте, проверяя ногу, и поморщился. — Соберите останки наших бойцов, похороним. И осмотрите трупы дьяволов повнимательнее. Хотя… это мы с принцем. А ты, солдат, и ты,
— Конечно, — сказал я. — Орбен, помоги Харсею.
— Тогда пошли, — Альба медленно похромал к середине дороги, где темнело пятно раздавленного дьявола. — Гах, Дазо, копайте большую яму. Узкую, но глубокую. В рост человека длиной. Будем хоронить убитых. А Луда пусть отдохнет, ему бок беречь надо.
Я закряхтел, поднимаясь вслед за ним. Внезапно заболело все тело, как будто боль, затаившаяся до поры до времени, вдруг выскользнула из своей норы и обрушилась на меня со всей нерастраченной мощью. И левая рука, зараза такая, болела куда больше правой! Что ж за мерзостная дрянь, простите боги, течет в моих жилах? И как она меня изнутри не разъедает? Хуже кислоты ведь, куда как хуже!
Альба уже возился над дьяволом, который сейчас выглядел безобидно, как тряпка, оброненная путником. Ну, пожалуй, не тряпка, а… куча тряпья. Да вот хоть, к слову, шатер, обрушенный Оранжевым, так же выглядел, когда дядю оттуда выпутали. И не догадаешься с первого взгляда, что там валяется в дорожной пыли.
А моя добыча и после смерти внушала трепет. Последняя судорога напрягла все мышцы дьявола в попытке задержать улетающую жизнь и уже не отпустила. Он так и коченел — жесткий, грозный, словно пытающийся встать. И бешеные стеклянные глаза отчаянно отражали луну.
Луну, которая не спасла его. Не захотела спасти лунного дьявола. Луну, которая оберегла меня. Наследника прародителя Селекса и Корабелов Лиаменны, точно таких же детей луны, как и эта несчастная нечисть. Ничем не лучше и не хуже. И только наша гордыня заставляла нас писать и произносить, даже думать с большой буквы — Дети Луны.
Дьявол лежал на правом боку, подтянув под себя правое же колено, обе руки прижав к животу. Сейчас, когда можно было без опаски разглядеть его, становилось даже немного жаль, что нас развело по разные стороны клинка такая это была красивая и могучая тварь. Молочай все еще немного дымился, застывая. Твердый, он был почти прозрачен; и только там, где дьявольская кровь еще не совсем запеклась, разбегались мутные опаловые разводы.
Меч ночного убийцы лежал у его ног. Я осторожно поднял его за витую полукорзину. Я боялся брать такой меч за клинок — вдруг отравлен или заклят? Но и за рукоять трогать боялся — кто знает, какие следы остаются после лап дьявола?
Меч был хорош. Прекрасной работы, отменно закаленный и отточенный острее острого. Это, очевидно, для дьяволов было чем-то особенно важным все, чем они пользовались, было заточено до какой-то запредельной остроты. Я взвесил его, покачивая на пальце — поразительно легкий клинок, надо отметить — и с сожалением швырнул на дорогу. Воздух вокруг лезвия запел даже сейчас.
Что еще может быть у дьявола такого, что следует осмотреть? Я склонился над трупом пониже.
Монстр был практически обнаженным. Только легкая черная повязка охватывала бедра. Ни амулетов, ни украшений… Хотя… Простой браслет черной бронзы на левом запястье. Заговоренный? Знак отличия? Боевой? Пропуск куда-нибудь? Просто безделушка?
На всякий случай я аккуратно стащил браслет и бросил его рядом с мечом. И в этот миг заметил пояс.
Чуть прикрытый сбившейся набедренной повязкой, широкий пояс охватывал талию и поддерживал легкую ткань. Но на нем были такие кармашки… Много кармашков.
Я стал последовательно проверять все. В первом нашлись три тяжелые мифриловые монеты, шесть или семь золотых и горстка серебра. Я ощутил укол завистливой неприязни — ни фига себе нечисть у Проклятого! Этот парень был в два раза богаче меня с Орбеном. А ведь я принц!
За столь недостойную мысль я обозвал себя унизительным словом «мародер» и тут же совершенно без зазрения совести ссыпал монеты в собственный пояс.
Во втором кармашке были кресало и трут. В третьем — какие-то смешные сушеные травки. Я уже совсем было собрался попросту снять пояс с тела и отправить его на дорогу вслед за всем прочим, и четвертый кармашек расстегнул скорее по инерции, чем проверяя. Маленький кусочек луны выкатился из своего убежища и плюхнулся мне в ладонь.
Я остолбенело глядел на невесомое сияющее чудо, не в силах подать голос и позвать остальных. Постепенно до моего восхищенно замершего сознания стало доходить, что это жемчужина. Просто жемчужина. Но какая!
Она сияла так ярко, что казалась прозрачной. Она словно собирала лунные лучи, фокусировала их, усиливала, и щедро возвращала в небо. По моей ладони разбегались концентрические кольца света. Радужно-голубая, опалесцирующая, с заметным ярко-оранжевым огоньком в зыбкой матовой глубине, она была так хороша, что глаз не мог поверить — все это всего лишь игра света и воображения на поверхности твердой непрозрачной капли.
— Альба! — наконец смог крикнуть я. Мне пришлось буквально вырвать этот крик у себя из горла. Кричать не хотелось. Хотелось шептать в сложенные пригоршней ладони, тихо петь без слов и баюкать эту звездную слезинку наедине со степью, ночью, стрекотом в высокой влажной траве и луной. И молча бродящими вокруг добрыми лошадьми, которые заглядывают через плечо и замирают, тепло дыша в ухо.
— Альба! — повторил я, чуть свободнее и громче. Помотал головой и почти избавился от овладевшего мной колдовского очарования. — Альба, где вы? Подойдите сюда побыстрее, пожалуйста.
— Я уже здесь, — ответил Альба прямо за моей спиной. — Что случилось?
— Я нашел вот это. — Я протянул ему жемчужину. — Осторожно, она завораживает. Мне показалось, что меня словно засасывает внутрь — полное оцепенение, смотрю и оторваться не могу. Опасная штуковина, однако. Ядовитая красота. Вы встречали такие когда-нибудь? Для чего они?
Альба осторожно взял жемчужину у меня из рук.
— Да, — неторопливо проговорил он, любуясь переливами голубоватого перламутра, серебристыми бликами и радужными ореолами, — да, встречал.