Синий мопс счастья
Шрифт:
– Какие?
– Римкины. Вы же их, наверное, заберете?
– Почему?
– Ну, не знаю, – растерялась Ира, – они не мои, куда их девать? Ленке отнести?
Я взяла девочку за руку.
– Послушай, вы, наверное, с Риммой очень дружили?
– Крепче сестер.
– Она тебе доверила накопленное и умерла. Мне кажется, Римма бы не хотела, чтобы с трудом заработанные ею средства пошли на выпивку для матери. Думаю, она отдала бы их тебе. Похоже, ты девочка разумная…
– Я не курю и не пью, – быстро сказала Ира, – а Нюся у меня по глупости получилась, но я совсем не жалею,
– Отличная работа, – одобрила я, – с ремеслом в руках никогда не пропадешь, всегда на кусок хлеба заработаешь!
Ира прижала к себе конверт.
– На квартиру копить стану. А то, может, наши бараки снесут и нам жилплощадь дадут, отдельную, давно разговоры идут. Брату с женой однушку и нам с мамой. Вот жизнь пойдет! Я в салоне работаю, там и зарплата, и чаевые. А мамонька Нюсю воспитывает. Вот оно, счастье!
Я кивнула:
– У тебя обязательно все будет хорошо.
Башни из белого кирпича выглядели не слишком богато. Скорей всего их возвели в начале 80-х, и тогда они считались суперэлитным жильем, но сегодня строят более шикарные хоромы, подъезды в которых отделывают натуральным камнем и дорогими породами дерева. Я же сейчас стояла в самом обычном, не слишком просторном вестибюле. У окна за письменным столом восседал крепкий старичок с газетой. Увидев незнакомую женщину, он отложил шуршащие страницы и бдительно осведомился:
– Куда идем?
– К Касаткиным.
Пенсионер, потеряв ко мне всякий интерес, потянулся к отложенному изданию.
– Уж извините, – помешала ему я, – Наташа называла номер своей квартиры, да я позабыла…
– Сто десять, – перебил меня старичок, которому не терпелось вновь погрузиться в интересную статью, – тринадцатый этаж.
Перед тем как позвонить в дверь, я посмотрела на телефон. Часы показывали половину восьмого вечера. Будем надеяться, что Наташа, Борис Сергеевич и Виталий мирно смотрят телевизор.
Я нажала на красную кнопочку. За дверью моментально раздался разнотональный лай. Одна собака обладала меццо-сопрано, вторая вела теноровую партию, изредка голоса сливались и вместе издавали довольно чистое ля.
– Ваще, блин, – вплелся в хор раздраженный баритон, – сколько ждать-то можно!
Дверь распахнулась, на меня пахнуло дорогим одеколоном и чем-то непонятным, сладким, конфетным. В просторной прихожей высился огромный парень. Смуглое, хорошо накачанное тело обтягивала футболка с портретом Масяни. Самая популярная Интернет-героиня России улыбалась во весь рот. Через всю майку шла надпись «Massianja». Вот уж глупость давать это имя в латинской транскрипции, иностранцам скорей всего неизвестно, кто такая Масяня. И вообще, имена собственные, перетолкованные на чужой язык, подчас выглядят совершенно дико.
Не так давно Кирюшке задали перевести дома текст из немецкой газеты «Цайт». Я ничем не могла ему помочь, потому что не обучена иностранным языкам. Все попытки мамочки впихнуть в дочь по очереди английский, французский, немецкий и испанский закончились ее сокрушительным поражением. В моей памяти остались лишь обрывки каких-то фраз типа «Ихь бин голодная» и «Не могу дормир в темноте» [6] . Поэтому толку от меня при выполнении заданий по немешу чистый ноль.
Несчастный Кирюша почти два часа пропыхтел за письменным столом, потом вышел на кухню, швырнул словарь и взмолился:
6
«Я голодная» – испорченный немецкий. «Не могу спать в темноте» – испорченный французский.
– Лампудель, помоги!
– Рада бы, но ведь ничегошеньки не пойму.
– Все слова перевел, а одно никак не найду. Наверное, глаз замылился. Погляди сама, а?
– Ну давай, – согласилась я, – показывай слово.
Палец, украшенный темно-синими пятнами, ткнул в строчку. «Yeltzin». Я принялась листать словарь, на «Y» такого слова не нашлось, на «U» и «J» тоже. На всякий случай я повторила процедуру поиска, но с тем же успехом.
– Поставит мне Нелька завтра «два», – горестно вздохнул мальчик.
– За одно слово? – возмутилась я. – Это же несправедливо.
– Нелька говорит, что в домашнем переводе, который готовится в спокойной обстановке, со словарем, не должно появиться ни одной, даже крохотной ошибочки, – с самым разнесчастным видом сообщил Кирюша.
– Погоди горевать, – я решила приободрить его, – неси сюда весь переведенный текст, может, мы догадаемся.
– Всю голову сломал, – пожаловался Кирюшка, – это явно одушевленное существо, но не животное.
– Да? Человек?
– Человек по-немецки «Mensch», а это не пойми кто!
– С чего ты решил, будто речь идет о человеке? Вдруг оно как раз животное? Ты уверен, что все виды упоминаются в данном словаре?
– Лампа, – обозлился Кирюшка, – ты текст внимательно читала?
– Нет, даже не проглядела, – призналась я.
– Речь в нем идет о каком-то международном совещании, – пояснил Кирюша, – написано в одном месте «Yeltzin сказал». Ты можешь себе представить хоть какое-нибудь животное, которое принимает участие в конгрессе и еще выступает на нем?
Внезапно меня осенило.
– Кирюша! Yeltzin – это Ельцин, так ужасно перевели его фамилию!
Мальчик секунду моргал глазами, потом заорал:
– Я кретин, дебил, идиот! Час рылся в словаре! Ну кому в голову пришла идея так его обозвать! Отчего попросту не поставить: Elzin.
Я пожала плечами, сие мне неизвестно.
…– Чего вытаращилась, – грубо прервал мои мысли парень, – опоздала, между прочим, на полчаса! Из-за этого Симка в коридоре обосралась. Иди убери.
– Я?!
– Ну не я же. Давай шевели копытами, убогая. Где только вас мать находит. Небось у себя в морге. Ну чего уставилась, лахудра! Скидывай свои говнодавы, тряпка на балконе. Сначала коридор мой, а уж потом гулять ступай!
– И не подумаю, – пошла было я в атаку, но мои возражения были моментально растоптаны юношей.
– Еще скажи, что в домработницы не нанималась, – заорал он. – Вовремя приходить надо!
На лестничной площадке послышался тихий, шуршащий звук. Очевидно, кто-то приехал на лифте.