Синто. Дневник не героя

Пушкарёва Любовь

— Получила, стандартную сумму, то есть еще четверть у тебя есть, а где возьмешь недостающую половину?

— Папа, но ведь если он будет умирать, долго и мучительно у меня на глазах… — попыталась я зайти с другого бока.

— Не будет — перебил меня отец — скорее голову себе снесет, при первых симптомах.

— Первые симптомы уже есть. Если его не будет — мне будет плохо. Очень плохо, — твердо сказала я. — Он имеет очень сильное положительное влияние на меня.

Отец зло зыркнул.

— Скажи уж — влюбилась в него, а то выдаешь тут околонаучные фразы.

— Влюбленность разная бывает. Вольф помогает мне сохранять спокойствие, настраивает на

позитивный лад. Он действительно очень много для меня значит и много для меня делает.

Отец задумался, я была спокойна, если бы он категорически не хотел мне помогать, то не кричал бы, а спокойно сказал бы об этом и прекратил разговор.

— Клиника где?

— На Тропезе.

Опять задумался.

— Иди, я посмотрю, что можно сделать. А он вообще как, быстро согласился?

— Я еще не говорила с ним.

Отец фыркнул.

— Иди.

Когда вернулась в учебку, первый кого я повстречала, был Дин с подбитым глазом.

— Он догадался. Вспомнил куда дел инфокрис… — шепнул он мне, проходя мимо.

Да… Задача усложняется, мягко говоря. Я решила, что не буду первая заводить разговор и отправилась к имитаторам, давно пора проверить чему научились курсанты. Би-ночью уставшая и опустошенная мечтая лишь о подушке, я добрела до своей комнаты. Вольф буквально оттащил меня от двери и впихнул к себе.

— Что ты задумала?

Я молча побрела к кровати.

— Что ты задумала!?

Я упала, не раздеваясьи стянула сапоги

— Что Дарел, лучшая защита это нападение, да? — начала я уставшим голосом. — Ты думаешь, я что-то задумаю, для тебя, непорядочного сукиного сына?

Он смутился.

— В чем ты меня обвиняешь? — спросил он с вызовом.

— В том, что стал единственным, стал всем для меня. Понимаешь, всем! Зная, что отнимешь! Что только я поверю в счастье — ты уйдешь! — прокричала я в слезах, и разрыдалась в подушку. Хлопнула дверь, он ушел.

Кажется, этот раунд я проиграла. Выплакавшись, я уснула.

На следующий день отец сообщил, что сможет все устроить, я ни секунды в этом не сомневалась. Вольф был в учебке, но мы не увиделись даже мельком. На следующий день все повторилось. К вечеру я уже была в бешенстве, подкараулив ночью его у двери, ворвалась следом в комнату. Он был готов опять скандалить.

— Вот что, — спокойно сказала я, — у тебя есть выбор. Или ты лечишься и мы делаем сына. Или подыхай как пес, зная, что испоганил мне жизнь.

— На какие деньги? И какого сына?

— На Тропезе что хранится?

— Шпионы, — и добавил ругательство.

— А деньги есть! Иначе не предлагала бы.

Он помолчал, глядя в пол.

— Я не смогу вернуть, — зло выкрикнул он, — я не смогу вернуть этот долг!

— Вот как? Ты слишком горд, чтобы принять подарок от любящей женщины. Жаль, что ты также слишком бессовестен, чтобы понять, что будет значить для меня твоя смерть.

— Да что? Поплачешь и утешишься, тебе восемнадцать лет!

Я со всей силы влепила ему пощечину и ушла.

Оказавшись у себя, я опять расплакалась. О Судьба, ну почему не может долго всё быть хорошо, почему всё проходит и за всё надо платить. Сквозь слезы услышала, как открылась моя дверь, доступ ректора ко всем помещениям, будь он неладен.

Дарел подошел к изголовью и встал на колени.

— Ну зачем я тебе, старый…, больной? — я молчала.

— Прошу, сделай ребенка, если получится, — продолжил он. Зря он об этом заговорил.

— Я не хочу ребенка от тупого эгоистичного гада, который его даже не увидит никогда, — закричала я в бешенстве. — Убирайся,

не хочу тебя видеть! Ненавижу! Ненавижу тебя! Чтоб ты сдох! И поскорее!

Я отвернулась накрыв голову подушкой, как он вышел я не слышала. На следующий день, я не встала с постели и провела в своей комнате весь день. Вечером со мной связался Ларсон

— Леди ВикСин, вы заболели?

— Да.

— Давайте я пришлю врача.

— Не надо.

— Ректор Вольф улетел, оставив меня за старшего, а у меня нет доступа к вашей комнате. А вы болеете. Я приду, настроить дверь, впустите меня, хорошо?

— Куда улетел Вольф.

— В админкорпус.

— Приходите, впущу.

Вольф не вернулся ни на следующий день, ни потом. Я связалась с отцом, он удивленно сообщил, что Вольф взял бессрочный отпуск и улетел на Тропез лечиться. Странное дело, я не почувствовала радости, я должна была обрадоваться, но почему-то внутри была только пустота.

Но все мои переживания скоро отошли на второй план.

Наши «безопасники» получили довольно обширную информацию о пиратах. Хорес не всё время провел у Хозяина, до этого его поносило по всему пиратскому сектору. Он работал на корабле младшим техником и по несчастливой случайности был продан в рабство, в возмещение причиненного ущерба. Так вот, некоторые наши коммерсанты были готовы финансировать военную акцию против пиратов, которые гробили их бизнес и Хелен-Инга была одной из наиболее активных. Она подключила своих знакомых и партнеров и вышла на похожее объединение тропезских коммерсантов. Если Синто и Тропез объединятся это не просто удвоит шансы на победу, это возведет их в квадрат. Загвоздка была в том, что был необходим план военных действий, четкий и конкретный, разведданные были, а вот все остальное… Пиратов смогли потрепать только руссы имеющие большой корпус высококвалифицированных десантников, но и они понесли немалые потери. Какими бы трусливыми сволочами пираты не были, но зная что умрут, они дорого продавали свои жизни. С десантниками было туго как у нас на Синто, так и на Тропезе, а Дезерт своих уже подписал на несколько лет вперед. Никто не хочет становиться расходным материалом, ведь десантники гибнут первыми. Болтаться в тяжелом скафандре, подбираясь к атакуемому кораблю, потом взрезать обшивку, и все это под огнем. Потом выброс при разгерметизации, засады обороняющихся, малейшее повреждение скафандра циркой, и в результате, как минимум, холодовый ожог. Короче, абордаж космического корабля — дело долгое, хлопотное и опасное. И хорош он только в случае нападения вооруженного судна на торговое, которое не может толком защититься. Пираты уничтожают летчиков-хранителей, а потом, без помех, проникают в грузовик.

Нужна новая концепция ведения войны, более стремительная и менее затратная по человеческим ресурсам. Отец рассказал мне все это и спросил, нет ли у меня каких либо мыслей. Я подумала, вспомнила наш бой с тропезками. И выдала предложение о бое на смерть — атаках, при которых гибли обе стороны, стремительно и менее затратно в отношении людей. Бред, конечно, жертвовать техникой и людьми, да еще и с негарантированным результатом. К моему удивлению, отец не спешил меня высмеивать, принялся расспрашивать о возможностях катапультирования, о том, что можно сделать, чтоб уменьшить смертность. Я восприняла это как игру ума и говорила все, что приходило в голову, каким бы парадоксальным оно ни казалось. Отец слушал и кивал. А через десять дней на Дезерт прибыла смешанная делегация тропезских и синтских конструкторов, а еще через два дня, наши старые знакомые — пять летчиц.