Синто. Героев нет
Шрифт:
— Ну что ж ты, подруга моя единственная, скажи, что любишь моего брата! Что он не средство, чтобы выкарабкаться из неприятностей. Что мой брат не такой, как все мужики — скоты, которых надо просто использовать. Что ты готова рожать ему детей и не вмешиваться в их воспитание. Готова быть ему опорой во всем и не требовать награды. Скажи!!!
Илис молча смотрела на меня.
— Илис… — раздался потерянный голос брата за моей спиной.
— Что Илис! — ее прорвало. — Такой же, такой же! Нежные слова и все такое, а понять, что я никогда не буду его вещью, не в состоянии! Я своим умом поступила в космолетное, была лучшей! Я не
Она собиралась сказать что-то еще, но моя пощечина ее остановила.
— Довольно…
Я буквально выволокла Ронана из комнаты и завела к себе. Сказать, что брат был в шоке, значит ничего не сказать. Эта неблагодарная сука сломала его мир, я это хорошо понимала, потому что недавно пережила подобное с подачи Вольфа. Я нашла успокоительное и буквально влила ему в рот.
— Почему? Она ведь знала, что нравится мне, еще с училища. Я ведь хотел быть с ней, объяснял, почему младшей женой… Подробно рассказывал все эти наши тонкости и традиции, она вроде все понимала. Судьба… Я взял у матери денег для нее, чтобы она могла уйти из армии… Думал, при первой возможности выкупим ее брата…
Я молчала, пусть выговаривается…
В дверь позвонили, высветилось лицо Илис, брат вздрогнул и отвернулся. Я обесточила визор и звонок.
— Ронан, она просто другая, — все же сказала я. Он не успел разлюбить за эти минуты, значит, оскорблять ее нельзя, хоть и очень хочется. — Культурный барьер. Просто культурный барьер. То, что для тебя понятно и естественно, для нее — дикость и извращение. Да и нахлебалась она всякого, а вернее, не смогла расхлебать и сломалась. Ты ж помнишь, какой она была в учебке, той девушки больше нет. Это как стирание и наложение личины.
Ронан сидел, обхватив голову руками.
— Да, она рассказывала… Ты раскусила ее в момент, а я…
— А ты мужчина, нормальный влюбленный мужчина. Дарел дурачил меня год, так что не приписывай мне проницательности.
— Не понял… — О, хорошо, хоть на секунды отвлеку.
— Он знал о болезни и не собирался лечиться, знал еще до того, как мы встретились. А когда я предложила деньги на лечение, тут был такой спектакль… Даже набил морду Таксону за то, что тот мне рассказал… Избегал меня, оскорблял, и когда я уже на полном серьезе кричала, что ненавижу его, только тогда полетел лечиться. Знаешь, типа вот, «я выживу, теперь ты, гадкая эгоистка, будешь довольна или нет?»
— Понятно, я не знал подробностей…
— Да что ж рассказывать? Что дура? Да, доверчивая дура.
— Ты говоришь мои слова в надежде, что я их не скажу, — горько усмехнулся брат. — Я в долги залез ради нее.
— Я тоже. Ничего, рассчитаемся. А они пусть подавятся. Братец, родной, любимый, не обижай меня так больше… — Ронан удивленно поднял брови. — Почему ты мне ничего не сказал с самого начала? Раньше ведь мы ничего друг от друга не скрывали.
Он молча пожал плечами.
— Ты первая начала, — это было не оправдание, а констатация факта.
— Прости меня… Что тебе рассказать?
Он опять пожал плечами:
— Да ладно, раз не рассказываешь, значит, мне это не нужно знать.
— Лорд Синоби меня домогается. — Зачем я ему это говорю? Ронан в удивлении уставился на меня, пришлось продолжить: — Я выясняла с ним отношения, он меня трусил за плечо… В общем, армкамзол разошелся, и он увидел меня полуголой. Его заклинило
— С ума сойти, и что ж теперь делать? — брат был в шоке, и то хлеб, хоть чуть отвлекся от своих проблем.
— Да ничего, отец змеей крутится, не пускает меня на Синто. Вот. Только ты не бери в голову и не выдавай отцу, что я рассказала. Я по-прежнему самая слабая на голову в семье, не надо отцу лишний раз об этом напоминать.
— Выясняла отношения с лордом Синоби… Да, сестричка, при всем желании тебя выгородить…
— Да ладно, я знаю, что делаю глупости, и смирилась с этим. Смирись и ты…
— Уж постараюсь…
— Спи у меня, у меня как раз время сна, мы так давно не спали вместе. С самого детства, — говорила я, лихорадочно соображая, была ли у них возможность спать вместе или только время на секс.
Ронан согласился, с некоторым смущением, правда. А я была очень рада — сколько себя помню, всегда хорошо засыпала, если рядом кто-то есть, со временем это почти вытравилось, но все равно спать вдвоем на одной постели мне спокойно и радостно.
Илис вскрыла себе вены под нашей дверью, дура. Таксон нашел ее и оттащил в лазарет. Спасибо, что убрали кровь, и Ронан, так ничего и не узнав, улетел рано утром. Я сообщила болящей, что отключила визор после первого звонка и спектакль пропал ввиду отсутствия зрителей. Может, я и жестокая сука, но если ты совершаешь подлость, будь готов получить сполна, не жди, что те, кто помог и вместо благодарности получил плевок, будут тебе сочувствовать. Я готова, я помню об обещании Хоресу, и если не смогу его выполнить — готова получить сполна. Поэтому имею право бить эту лежачую. Сука, тварь, ведь если бы попросила — и так помогли, я сама думала, как рассчитаться с долгами и откупить ее.
Она прикинулась обморочной и никак не среагировала на мои слова, ну и ладно. Я рассказала Таксону все в подробностях — это агентство ЯГТС («я где-то слышал») донесет информацию до всех заинтересованных.
Ронану я рассказала о неудачном суициде и в очередной раз убедилась, что подача информации зачастую важнее этой самой информации. Рассказала так, как увидела ситуацию я. Гадкая попытка мести, потому что если бы брат увидел ее в крови или мертвую, очень вероятно, что крайней оказалась бы я. А разбивать семью — это то, что синто не прощают, как, впрочем, неблагодарности и предательства. Надеюсь, что брат справится со своими чувствами, и она уже ни чем не сможет ему навредить.
Я погрузилась в работу. Илис валялась в лазарете уже не с физической, а психической болячкой — нежелание жить, знаете ли. А я занималась летчиками. То, что я проводила с ними все свое время, имело положительную сторону, я для них стала чем-то вроде строгого, но уважаемого отца. Не матери, ни в коем случае, именно отца. Они обращались ко мне «леди» так, как если бы это был чин. «Разрешите доложить, леди», «слушаюсь, леди». Я приняла эту роль; если с моими спецкурсантами, которых я, увы, забросила, я позволяла себе некоторую мягкость и чуткость, то с летчиками я была «железной леди». Это себя оправдало, они были готовы ради меня на все и слушались беспрекословно. Хоть что-то мне удалось на все сто. Мои спецкурсанты видели меня только в выходной, и то мельком, ими теперь занимались профессионалы. К чете Синоби-Тук добавились еще двое — пожилые мужчины, агенты на пенсии, один из семьи Синоби, другой — Шур.