Сирена в котелке
Шрифт:
— Приношу уважаемому пану мои самые нижайшие извинения, но произошел так называемый оптический обман человеческого глаза, я принял пана за одного обормота с десятого этажа. Впрочем, ничего такого не случилось, шляпку отряхнем, пальто почистим, потому что это только сухой пепел и очистки, и все будет в порядке. Разрешите представиться, я Крысинский.
— Очень приятно — Каралюх.
— Еще раз прошу извинить за это товарищеское недоразумение. Привет!
— Минуточку, — сказал Каралюх, выплевывая какую-то шелуху, — ошибка — житейское дело, за шляпу, а также
С этими словами он схватил Крысинского за лацканы и начал выметать им лифт дочиста.
При этом были выдавлены стекла и разбито хрустальное зеркало. Крысинского забрала скорая помощь, а Каралюха — милиция.
Приятно, однако, отметить, что, оказывается, но только неряхи встречаются в Варшаве, имеются у нас и чистюли.
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
? ?
На дрожках вокруг света
?? ?? ?? ??
Встретили мы с шурином на Грохове того американца, который на старомодной ковбойской повозке, запряженной двумя першеронами, вокруг света со всем семейством катается, а теперь через Москву обратно домой движется.
Шурин хотел, конечно, отправиться с ним в Америку, но мы не могли с американцем договориться, потому что он по-польски знал только два слова: «пять злотых», так как именно по этой цене продавал почтовые открытки.
А мои шурин Пекутощак ни в зуб ногой по-американски. Кое-как мимикой он объяснил приезжему, что хочет наняться кучером к его першеронам, чтобы Америку посмотреть.
Американец понял наконец, о чем идет речь, но только развел руками и сказал: «Сорры!»
Шурин обиделся на это ужасно и говорит:
— Только, пожалуйста, без ссоры. Можешь не соглашаться, но ссоры затевать нечего. Небось не у себя дома.
Неизвестно, что бы из этого вышло, но, слава богу, какой-то тип из городского населения объяснил нам, что «сорры» — это значит по-английски «извиняюсь».
— Посмотрите, — удивился шурин, — какая получается разница: по-польски — «ссоры», по-английски — «извиняюсь». Что ни страна, то новый обычай.
И, чтобы помириться, купил у американца две открытки с видами на главную бойню в Чикаго и на самый высокий Дворец культуры в Нью-Йорке.
Когда ковбойская подвода тронулась в путь, шурин хлопнул себя по лбу и крикнул!
— Валерик, держи меня, я что-то придумал. Поедем и мы вокруг света.
— На чем?
— На дрожках. Вот будут деньги!
— Что ты, глупый! С чего деньги?
— Открытки будем продавать.
— Сумасшедший.
— Почему?
— Совершенно невозможная вещь.
— Но почему?
— Откуда ты возьмешь открытки с видами? В продаже их нету, ни в Варшаве, ни в Закопане, ни даже в Менджиздроях. Первоапрельские открытки ты будешь со своей дрожки по широкому свету распродавать?
Шурин покраснел, как наперник,
В июле он проводил отпуск в Менджиздройуве. Мороз, ледяной ветер! От скуки он решил своему директору послать открытку с сердечным приветом с моря.
В газетных киосках не нашлось ничего подходящего. Ни одной не только морской открытки, но даже ни одного вида на закопанские горы. Были только в большом выборе разные первоапрельские карточки с карикатурой и соответствующими стишками. Взял шурин одну и, даже не посмотрев, что там нарисовано, махнул ее в Варшаву своему директору.
Когда он вернулся из отпуска, уже висел приказ об его увольнении с работы без обжалования. Оказалось, что на открытке был нарисован заплаканный тип, смотрящий в так называемую синюю даль через тюремное окно. Внизу фигурировала надпись в стишках:
?? ?? ?? ??
Не увидишь дядьку, тетку, Если сядешь за решетку.?? ?? ?? ??
Директор, видимо, не признавал уголка юмора и легкой шутки. Шурин хотел подать в суд на газетный киоск, но я отговорил его, сославшись на отсутствие бумаги из-за варварского уничтожения лесов.
После глубокого размышления шурин отложил иск до того времени, когда леса вырастут заново.
?? ?? ?? ??
1964
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
? ?
Джентльмен в трамвае
?? ?? ?? ??
Вообще-то джентльменов, уступающих место в трамвае женщинам, в Варшаве уже нет — повымирали.
Приятным исключением, так сказать, последним могиканом этого вида является Эразм Коралик, варшавянин из колена в колено.
Пан Эразм, завидя даму без места, не смотрит в окно, не делает вид, что его неожиданно заинтересовало строительство столицы, не уткнется носом в газету, а галантно вскакивает и приглашает женщину на согретое им сиденье.
Как-то ехал пан Эразм трамваем номер одиннадцать домой на Волю, как вдруг увидел красивую брюнетку в жеребковой шубе. Джентльмен моментально поднялся с места, приподнял шляпу и сказал:
— Садитесь, уважаемая!
— Спасибо, я постою, — ответила с милой улыбкой пассажирка.
— Нет, почему же? Не стесняйтесь. Я скоро выхожу.
— Очень извиняюсь, но, пожалуйста, не затрудняйтесь.
— Какое там затруднение, я люблю постоять.
— К сожалению, я не могу воспользоваться вашей любезностью, потому что у меня шуба помнется.
Пан Эразм, несколько сбитый с толку, подумал с минуту, что ему делать. Его нерешительностью воспользовался какой-то здоровенный детина в шубе с облезлым скунсовым воротником. Он удобно расселся на освободившемся месте.
Хорошо воспитанный человек многозначительно посмотрел на интригана, но тот с непоколебимым спокойствием ковырял в носу. В конце концов пан Эразм вынужден был сказать: