Сирена
Шрифт:
– Это ужасная игра.
Закрыв глаза, он снова облокотился на свое кресло.
– Я знаю игру получше.
Что-то в голосе Сатерлин, его моментально отрезвило. Открыв глаза, он увидел, что она приблизилась к нему, пряча за спиной некий предмет. Протянув руку, Зак провел по ее щеке тыльной стороной ладони, и, пробравшись к волосам, вытащил шариковые ручки, смотря на темные локоны, рассыпающиеся вокруг ее лица.
– Как давно?
– спросила Нора тихим, вкрадчивым голосом.
– Тринадцать месяцев.
Ему не нужно было спрашивать, что она имела виду. И не нужно было думать, прежде
– Как давно это было для Грейс?
Истон тяжело вздохнул.
– Меньше тринадцати месяцев. В пятницу... она прислала мне электронное письмо с вопросами по счетам, адресам, всевозможным супружеским делам. Мимоходом, она упомянула про какого-то мужчину по имени Йен.
Сатерлин поморщилась.
– Насколько мимоходом?
– Не настолько, чтобы я не представил их вдвоем в постели. Это моя вина. Решив, что у нашего брака есть шанс на существование, мы поклялись друг другу не лгать и ничего не утаивать. Я сказал ей, что приму все, даже если она оступится, при условии, что не станет мне об этом лгать. Больше всего я ненавижу ложь, - Зак замотал головой.
– И вот они мы, расставшиеся восемь месяцев назад, а Грейс, по-прежнему, не может мне ни в чем лгать, черт бы побрал эту девчонку.
Он посмотрел на Нору, и увидел, что в ее глазах промелькнуло какое-то тайное волнение.
– Мне жаль, - произнесла она, Истон понял, что это было от всего сердца.
Он скользнул пальцем по лбу и щеке Сатерлин, провел по ее полной нижней губе.
– Спасибо. Какой будет новая игра? После этой я завяжу с выпивкой.
– Даже не надейся. Ты хоть раз играл в "Я никогда"?
– Я никогда не играл в "Я никогда".
Зак знал, что он давно так не напивался, как сегодня.
– Забавная игра. Очень простая. Я говорю о том, чего никогда не делала, и если ты это, действительно, делал, то выпиваешь стопку.
– А чего ты не делала?
– Есть пара вещей. Например, я никогда...
Сатерлин наклонилась к нему достаточно близко, чтобы он ощутил аромат ее парфюма, и даже его вкус на своем полыхающем языке... достаточно близко, чтобы он почувствовал жар, исходящий от ее тела.
– Я никогда не позволяла автору эротических романов пристегнуть меня наручниками к столу, и заняться со мной оральным сексом.
У Зака перехватило дыхание. Посмотрев Норе в глаза, он почувствовал, как пошатнулись принципы его решительности. Он никогда не позволял женщине пристегивать себя наручниками, и делать с ним, что угодно. Но сегодня... он опустил взгляд на свою стопку.
– Никогда этого не делал. И никогда не сделаю.
– Ты в этом уверен?
Сатерлин вынудила его опустить глаза. Он потянулся, чтобы коснуться ее колена, и она тут же защелкнула на его правом запястье наручник.
– Узнаешь? Я подумала, что нам следует хотя бы разок воспользоваться подарками твоего надоедливого коллеги по приятному назначению.
– Ты сошла с ума.
– А ты так возбужден, что тяжело дышишь. У тебя расширились зрачки, лицо разрумянилось, и это не от виски, о чем мы оба знаем.
Истон встретил ее взгляд, но ничего не ответил.
– Тринадцать месяцев, Зак. Тебе больше не нужно меня бояться.
У него оставалось смутное воспоминание о том, как стоя на крыльце Сатерлин, он подумал, что если переступит порог ее жилища с намерением обсудить что-то иное, а не книгу, в их отношениях произойдут необратимые изменения. Истон взял стопку в руку. Посмотрев на янтарную жидкость, он заглянул Норе в глаза. Подняв виски к своим губам, он выпил и увидел, как Сатерлин расплылась в улыбке от уха до уха. На мгновение, она превратилась в сплошную улыбку.
– Хороший мальчик.
Зак подумал, что для кого-то, настолько пьяного, как он сам, Сатерлин двигалась с быстротой и аккуратностью, которая его почти ужасала. Она толкнула его на спину, рывком подняла ему руки над головой и, сцепив его запястья, прикрепила их к ножке стола. Оседлав его живот, Нора расстегнула верх своей черной, шелковой пижамы, позволив ей соскользнуть с рук. Истон почувствовал, как шелковая материя коснулась его лица, когда она избавилась от этой детали одежды, кинув ту поверх его пальто. Под пижамой у нее оказался черный бюстгальтер, который больше открывал, чем скрывал. Зак не мог оторвать глаз от ее изгибов, бледной кожи и плеч. Сатерлин скользнула руками под его рубашку. Прикосновение к его оголенной коже, воспламенило каждое нервное окончание. Наклонившись, она поцеловала Зака в середину живота и, расстегнув джинсы, спустила их, освобождая верхнюю часть его бедер. Истон резко вдохнул, когда Нора прикусила его тазовую кость.
– Нора...
Поднявшись, она приложила палец к его губам.
– Сорен называл меня Сиреной, - прошептала она, нависнув над ним так, что оказалась в дюйме от его лица, - он говорил, что мои навыки оральных ласк могут сбить любого мужчину с курса. Разве тебе не хочется узнать, что он имел в виду?
Зак не ответил, и Сатерлин, по-видимому, не было никакого дела. Начав с шеи, она поцелуями проложила дорожку вниз по его телу. С губ Истона сорвался тихий вздох, когда она вобрала его в свой рот. Даже алкоголь не мог притупить то удовольствие, которое дарили ее губы и язык. Волосы Норы скрывали ее лицо, словно шатер, кончиками локонов, щекоча его живот.
Так давно... это было так давно, с тех пор, как он испытывал нечто столь интенсивное, столь острое, что мог принять наслаждение за боль. Истону нестерпимо хотелось прикоснуться к Норе, но когда он попытался, то вспомнил, что его руки были пристегнуты наручниками.
– Расслабься, Зак. Просто наслаждайся.
Сатерлин сделала паузу, чтобы снова поцеловать его в живот.
– Сейчас твоя единственная задача - это сдаться.
Сдаться? Он забыл, каково это. Глубоко вдохнув, он положил голову на пол, пока она продолжала свои ласки. В его бедрах начало нарастать давление.
– Нора, - предупредительно произнес он, на что она не обратила никакого внимания.
Он сильно дернулся и кончил, с рваными вздохами. Сквозь туман алкоголя и оргазма, он увидел, как Сатерлин села ему на бедра, взяла бутылку, и, наполнив стопку, проглотила и его, и виски одним махом.
Нора посмотрела на своего редактора.
– Обожаю коктейль с виски.
* * *
Открыв глаза, Истон сразу же пожалел о своем решении. Он снова закрыл их, когда понял, что находился не в своей квартире. Он до сих пор оставался у Норы.