Сирены
Шрифт:
Дайна заметила, что Крис, не отрываясь, смотрит на прядь ее волос, развевающуюся на ветру, светлевшую по мере того, как солнце все выше поднималось за их спинами.
– Я пережил все, – сказал он. – Я прошел сквозь все... все эти уличные бои у меня на родине. Набил себе немало шишек, чтобы победить. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Белый парусник, поймав наконец попутный ветер, устремился к линии горизонта, тонкий и прямой, словно лезвие только что выкованного меча, где поверхность моря все еще была темной. Судно казалось волшебным, крылатым созданием, парящим над бескрайней равниной.
– О постели, – начала Дайна. – Мы ведь друзья, Крис...
– Друзья могут спать вместе.
– Только не
– Нет, – возразил он. – Так это просто меньше ... пугало бы меня. – Он улыбнулся ей одной из тех фирменных улыбок Криса Керра, от которых таяли сердца женщин всего мира. – Я полагал, что поучения закончились. – Однако он тут же посерьезнел. – Что ты имеешь в виду?
– Я кое-что узнала. У меня не было времени обсудить это с тобой раньше... Да и, по правде говоря, я сама не уверена в своих чувствах по этому поводу. Мне то хочется задушить тебя, то...
– Ты еще долго собираешься ходить вокруг да около?
– Мэгги... сидела на игле, Крис. Как это получилось?
– Ты спрашиваешь, как получилось, что она погибла?
– Перестань морочить мне голову. Я все знаю.
– Что знаешь?
– Не смей врать мне!
Дайна увидела, как задрожали уголки его губ. Ей даже показалось, что Крис начал задыхаться.
– Стало быть, ты обвиняешь в этом меня? Ну что ж, это очень удобно. Я – вот он, перед тобой, а она...
– Не вздумай продолжать!
– С какого хрена ты вдруг стала такой Добродетельной, а? Тоже мне, принцесса! Ты никогда не совершала поступков, о которых тебе позднее приходилось жалеть?
– Ты не ответил на мой вопрос. – Дайна была непреклонна.
– И черта два отвечу!
– Ладно. Забудь об этом. – Она отвернулась. Ветер прошелестел в низких кустах, спускавшихся почти к самой воде. Небо на западе было уже совсем чистым.
– Тебе лучше не знать этого, – сказал он после долгого молчания так тихо, что Дайне пришлось попросить его повторить свои слова.
– Нет, если ты собираешься соврать мне. Какой смысл нам быть друзьями, если мы будем врать друг другу. – Она искоса взглянула на него. – Когда мы говорили про «Pavane», ты тоже врал?
Она видела, что обидела его, и была рада этому.
– Нет, не врал, Дайна.
– Тогда не ври мне и сейчас.
– Ладно. – Он кивнул. Потом поднял сухую тростинку и стал лениво постукивать ею по земле. – Одной из ее черт всегда была своего рода невинность... не тупая простота типичных групп... вовсе нет. Но... я прошел через все это, а она нет. Я думал, что смогу уберечь ее от этого дерьма, понимаешь? – В его глазах застыло почти умоляющее выражение. – Она... Я старался сделать так, чтобы она не знала ничего о том, что я употреблял, насколько это было в моих силах. Я не хотел, чтобы у нее появилось искушение. – Вдруг он хрипло рассмеялся, но в его смехе звучала невыразимая боль. – И вот однажды, вернувшись домой, я увидел порошок на кухонном столе... Одна из ее подруг... я даже не был знаком с ней, ввела Мэгги, так сказать, в курс дела. – Он отбросил тростинку прочь от себя, но внезапный порыв ветра швырнул ее обратно ему в лицо. Сняв со щеки, он кинул ее за спину и продолжал. – Что за злая ирония. Какая-то маленькая шлюха... – Он вздохнул. – Ты ведь знаешь, как ей бывало плохо. У нее ничего не выходило с карьерой, а у меня не хватало времени... – Он поднес стиснутые кулаки к своим глазам. – Но она была такой слабой, Дайна... такой слабой. Она не могла выстоять перед ударами судьбы в одиночку... ей был нужен я, и ты, и многие другие, которых наверное не знаем мы оба. Она не могла... никогда
– Почему ты не остановил ее, Крис? – Дайна произнесла эту фразу очень мягко, но все же не смогла до конца спрятать жало обвинения.
– Конечно, я думал об этом. Однако, взгляни на меня: чем я лучше? Какое право я имел запрещать ей делать то, что делаю сам? Я перестал бы уважать самого себя, если б поступил так...
– И ты предоставил ей возможность продолжать убивать себя. Ты – просто себялюбивый негодяй.
– Что я по-твоему мог предпринять? – грустно спросил он. – Однажды я побил ее. Да, это правда. Я был так взбешен, что потерял контроль над собой, и только уже потом опомнился... Боже! Я был зол на себя не меньше, чем на нее. Однако, я знал, что она будет продолжать заниматься этим, что бы я ни говорил... Особенно, если б я стал уговаривать ее перестать колоться, потому что у нее тогда появилась бы возможность заниматься чем-то назло мне, вымещать на мне отчаяние и ненависть к себе самой, переполнявшими ей душу в самые мрачные минуты.
– Как вышло, что я ничего не знала об этом?
– Все дело в том, что она слишком любила тебя. Она знала, что узнав правду, ты найдешь способ остановить ее... Дайна, она не хотела бросать...
– Как ты можешь говорить так?
– Потому что, – сказал он, приближая свое лицо к ее глазам, – что я знаю.
В самолете, которым Дайна летела назад в Лос-Анджелес, было сухо и душно. В салоне витала микроскопическая пыль, забивавшаяся под веки и вызывающая слабую резь в глазах.
Даже первый класс в этом рейсовом авиалайнере калифорнийской авиалинии не мог идти ни в какое сравнение с принадлежащем «Хартбитс» «Лирджет Лонгкорн 50», доставившем Дайну в Сан-Франциско. Глядя вниз на медленно приближающийся лос-анжелесский аэропорт, она вспомнила об этом широкофюзеляжном монстре, на сверкающих бортах и хвосте которого была нарисована гитара – фирменный знак группы.
Разумеется, интерьер и содержание его обходилось невероятно дорого, однако он являлся не просто средством для рассеивания усталости и скуки на протяжении долгих турне, состоявших в основном из одноразовых концертов в разных городах. Имея «Лонгкорн», «Хартбитс» могли, например, обосноваться в Нью-Йорке, выступая на северо-востоке страны, в Атланте – на юго-востоке или в Сан-Франциско – на западе, что было немаловажно, ибо все члены группы, включая Криса, настаивали на том, чтобы не возвращаться в Лос-Анджелес во время гастролей.
Дайна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она думала о долгой и изнурительной беседе с полицией, недоумевая по поводу того, почему инцидент с вооруженным нападением на Криса в «Лав-из-э-ликвид» оказался отодвинутым на задний план смертью Найла. Если все обошлось благополучно, то это никого не интересует. Иное дело, когда кого-нибудь ранят или убьют: тогда стаи стервятников слетаются на поживу, как было на похоронах Мэгги. Дайна вздрогнула, бородатое лицо с застывшей на нем странной улыбкой ясно стояло перед ее мысленным взором. Силка передал этого маньяка в руки полиции; тем все и ограничилось.
А Крис? Он испытал секундное потрясение, но тут же постарался забыть о происшествии. «Подобные вещи не редкость в таких местах», – сказал он ей на следующее утро.
Открыв глаза, она выглянула в иллюминатор. Самолет летел низко: до земли, казалось, рукой подать, и открывающееся внизу зрелище вызывало у нее чувство, близкое к отвращению. Ряды плоских крыш тянулись один за другим, делая Лос-Анджелес похожим на чудовищный город Левит. К тому же Дайна не любила взлеты и посадки... Вдруг она почувствовала, что у нее закладывает уши. Самолет резко сбросил скорость, раздался противный металлический визг, и через мгновение они уже катились по земле.