Сиротка. Нежная душа
Шрифт:
— Ну-ну! Если бы вы поработали здесь, мадам, это скоро бы прошло! — сказала помощница сестры Викторианны, женщина в белом халате. — Поначалу мне тоже было неловко, а потом уверенность ко мне вернулась. Да, они больны туберкулезом, но по сути такие же, как мы с вами. Им нравится рассказывать о своих семьях, рассуждать о погоде.
— Я понимаю, — сказала Эрмин. — Но они, в отличие от нас, обречены.
— Никто не знает, когда пробьет его час, — объявила сестра Викторианна, вольно цитируя Священное Писание. — И здоровый человек может умереть внезапно, из-за несчастного
— Как сестра Магдалина, мой ангел-хранитель, которая умерла от испанки, — невесело улыбнувшись, сказала молодая женщина. — Мне тогда было четыре года, но я никогда ее не забуду. Я до сих пор храню ее фотографию.
— Я помню ее, — просто сказала бывшая сестра-хозяйка монастырской школы.
Расстроенная сама не зная почему, Эрмин решила выпить кофе с молоком. Единственное, чего ей сейчас хотелось, — это оказаться в Валь-Жальбере, в компании Мирей, в красивом доме Лоры. Шарлотта спросила, можно ли ей немного погулять по санаторию с Мукки.
— Он часто плачет, и, если я покатаю его в коляске, он скорее заснет, — предположила девочка. — Я пойду в большой коридор.
— Иди, если хочешь, — ответила Эрмин. — Но благоразумно ли это с нашей стороны, сестра?
Иными словами, Эрмин спрашивала, не опасно ли это для обоих детей.
— Им ничего не грозит, — отрезала сестра Викторианна. — Мы строго следуем инструкциям докторов и господина директора. Во всех помещениях санатория ежедневно проводится влажная уборка и дезинфекция. К тому же сразу после завтрака пансионеры поднимутся к себе в комнаты, чтобы полежать немного. У нас строго соблюдается правило: после каждого приема пищи полагается отдохнуть. Так что бери коляску и иди, Шарлотта!
Девочка поспешно вышла из кухни. Она обожала катать коляску, тем более такую нарядную — с отделанными кружевами простынками и нежно-голубым одеяльцем, цвет которого подчеркивал смуглую кожу малыша, чьи черные волосенки выглядывали из-под белого хлопчатобумажного чепчика. Коридор показался ей бесконечно длинным. Шарлотта дошла до противоположного конца и вернулась, а Мукки уже крепко спал. Из столовой как раз выходили больные. Они поднимались по центральной лестнице и расходились по своим комнатам на втором этаже. Девочка не слишком удивилась, когда несколько минут спустя один из пансионеров вернулся. Это был Жослин. Он опирался на трость и снова надел свою фетровую шапочку.
— Простите, мсье, мне можно пройти? — спросила Шарлотта, когда он преградил ей путь.
При виде этого высокого мужчины, несмотря на худобу казавшегося довольно крепким, девочка оробела. Однако он ласково ей улыбнулся и наклонился над коляской, чтобы увидеть ребенка. Шарлотта заметила, что рот он при этом прикрыл чистым носовым платком, сложенным вчетверо.
— Я уже видел тебя в столовой, — сказал он негромко. — Ты сестра молодой дамы, которая так хорошо поет?
— Нет, мсье! Меня взяла на воспитание ее мать, мадам Лора. Если бы не она, я бы сейчас была слепой. Мадам Лора заплатила за мою операцию. А Эрмин я знаю очень давно и люблю, как старшую сестру.
— Вот как? Тебе очень повезло, — сказал Жослин.
Он решил не упускать этот, возможно, единственный шанс посмотреть на своего внука. Увидев смуглое личико, обрамленное черными волосами, мужчина удивился.
— Малыш совсем не похож на свою мать! — воскликнул он. — У нее светлая кожа и золотистые волосы!
Шарлотте и в голову не пришло, что ей, наверное, не стоит разговаривать так долго с незнакомым человеком. Наоборот, она с радостью пояснила:
— В Мукки есть индейская кровь, поэтому он такой смуглый, мсье. В Валь-Жальбере все говорят, что он очень похож на своего папу, Тошана.
Жослин, пораженный услышанным, оперся о стену. Все перемешалось у него в голове.
— Эта молодая дама, Эрмин, замужем за индейцем? — спросил он. — Такие браки — редкость в наших краях!
— Клеман Тошан Дельбо — метис и католик.
— Теперь я понимаю.
По правде говоря, он не понимал ничего. Судьба решила спутать карты. Сердце Жослина билось так часто, что, казалось, еще секунда — и грудь просто разорвется. Его настиг столь сильный приступ кашля, что испуганная Шарлотта, толкая перед собой коляску, поспешила обратно в кухню. Пребывая в уверенности, что Эрмин не одобрила бы ее болтовни с незнакомцем, девочка решила об этом не рассказывать.
— Мукки спит, как ангел, — объявила она.
— Спасибо, Шарлотта! — отозвалась молодая женщина, как раз снимавшая фартук. — Часа через полтора пойдем на вокзал. Только идти придется пешком.
Эрмин старалась скрыть ото всех снедавшую ее тревогу. Она искренне обрадовалась встрече с сестрой Викторианной, и все же атмосфера санатория удручала ее. Эрмин без конца возвращалась мыслями к маленькому Жорелю, на лице которого читалось совсем не детское отчаяние, и к Эльзеару Ноле, которого, судя по всему, болезнь заставляла чувствовать себя чуть ли не отверженным. Для грусти была и еще одна причина: последние двадцать минут она ощущала сильную боль внизу живота.
«Скорей бы прошло! — взмолилась про себя Эрмин. — Боли быть не должно, это плохой знак».
Она никому не хотела говорить о своем недомогании. Еще около часа Эрмин беседовала с пожилой монахиней и ее помощницей, потом поднялась за своими вещами. Боль не отступала. Наконец пришло время прощания.
— Я вам напишу, — пообещала она сестре Викторианне. — Я так рада, что мы увиделись!
— Да и мне теперь спокойнее, когда я знаю, что у тебя есть мать, супруг и прекрасный малыш. Не забывай мои советы, милая моя Мари-Эрмин!
— Я их не забуду, — пообещала молодая женщина.
Интендант санатория предложил проводить Эрмин с Шарлоттой на вокзал, чтобы им не пришлось самим нести тяжелые чемоданы. Эрмин поцеловала сестру Викторианну. У обеих слезы навернулись на глаза. За окнами в перламутровом свете зимнего солнца серебрился снег. Шарлотта с наслаждением вдохнула свежий морозный воздух. Она была рада, что они возвращаются домой. Приключений ей хватило с головой, и она уже успела соскучиться по своей уютной комнате, игрушкам и школьным товарищам.