Сироты вечности
Шрифт:
Луис. Давайте предположим, что я и правда что-то видел прошлой ночью. Просто предположим, хорошо? Предположим чисто теоретически, что я видел, что мне не померещилось. Мы можем допустить это хотя бы на мгновение?
Доктор Хаббард. Хорошо, Луис, допустим. Что ты видел?
Луис на секунду останавливается, обхватывает себя руками, словно от воспоминаний его пробрала холодная дрожь.
Луис. Ну, это не был человек, но…
Доктор Хаббард. Да-да, ты мне уже несколько раз описывал это существо. Но что оно такое? Допустим, ты его видел, но что это было? Привидение? (Успокаивающе
Луис не обращает внимания на сарказм Хаббарда; погруженный в свои мысли, он подходит к окну и смотрит на улицу невидящим взглядом, подставляет лицо солнечным лучам. Потом снова заговаривает.
Луис. Я не знаю, что это. Это… это существо принесло с собой слизней, я вам уже говорил. Может, из другого измерения или как-то еще. Может, они постоянно вертятся вокруг нас, живут рядом с нами, но мы их не видим. (С печальным видом дотрагивается до забинтованной головы.) Вернее, видим, но только после сильного сотрясения мозга и вследствие воздействия на определенные сегменты левой лобной доли…
Доктор Хаббард продолжает улыбаться, но он так потрясен абсурдностью рассуждений Луиса, что машинально пытается затянуться пустой трубкой.
Доктор Хаббард. Хорошо, Луис, допустим, ты видел не человека. И допустим, только ты можешь их видеть – из-за травмы. Оно напало на твою мать?
Луис. Да… нет… Слушайте, оно маму каким-то образом использовало.
Доктор Хаббард. Но ты сказал, оно что-то оставило… оставило слизняка. Говорил, оно поместило что-то в тело твоей матери. Так зачем же ему…
Луис (перебивает, снова начиная взволнованно расхаживать по палате, говорит громко и торопливо). Слушайте, я не знаю! Может, это как-то связано с тем, что у мамы рак. Может, они откладывают слизняков, а те растут внутри людей. Может, то, что мы принимаем за опухоли, на самом деле яйца… яйца этих… Мы для них как инкубатор. Или, может, слизняки внутри размножаются – это ведь похоже на рак, правда, доктор? – а потом эти существа возвращаются и собирают слизней, кормятся. Как вампиры… (Останавливается, пораженный догадкой.) Господи, конечно… это раковые вампиры!
Доктор Хаббард кивает, притворяется, что слушает внимательно, – только бы Луис успокоился. Луис останавливается и взмахивает руками, словно обращаясь к суду присяжных.
(Взволнованно.) Послушайте, доктор, все сходится! Ну, назовите мне какого-нибудь знаменитого человека, который умер от рака лет сто назад. Давайте.
Доктор Хаббард. Не понимаю.
Луис. Смотрите: эпидемия рака – это как вторжение. Вторжение раковых вампиров. Совсем недавно началось. Назовите хоть кого-нибудь, кто умер от рака сто лет назад.
Доктор Хаббард. Луис, прямо сейчас я не могу никого припомнить. Но наверняка многие…
Луис. Вот именно! Смотрите, сегодня мы привыкли, что люди умирают от рака. Каждый шестой. Возможно, каждый четвертый. Эти существа, наверное, повсюду, используют нас. Выращивают в нас своих слизней. Каждый знает кого-нибудь, кто умер от рака. Возьмите мою семью. Сначала папа, еще тогда, много лет назад. Теперь мама. Эти чудовища, видимо, повсюду… кормятся, а мы просто их не видим!
Доктор Хаббард. Хорошо-хорошо. Но эту, назовем ее так, эпидемию рака можно объяснить и без твоих… хм… раковых вампиров. В современном мире существует множество канцерогенов…
Луис (смеясь почти истерически). Ах да, канцерогены! Я тоже в это верил. Почитаешь официальный список канцерогенов – так они во всем: во всем, что мы едим, чем дышим, что надеваем… Да ну! Вы, доктора, хотите, чтобы все поверили в «канцерогены», а сами даже не знаете, почему появляется опухоль.
Доктор Хаббард (сердится, но старается этого не показывать). А ты знаешь?
Луис. Да. Из-за раковых вампиров!
С торжествующим видом Луис усаживается на край кровати, он выглядит усталым. Доктор Хаббард вынимает изо рта трубку, наклоняется и берет Луиса за плечи.
Доктор Хаббард. Хорошо, Луис, я слушал тебя достаточно. Теперь ты меня выслушай, ладно?
Луис кивает. Он совершенно измотан.
Я думаю, ты очень беспокоишься о матери и очень подавлен тем, что у нее рак. А еще у тебя большая субдуральная гематома, которая вызывает галлюцинации. Переживания за мать влияют на характер этих галлюцинаций. (Замолкает, но потом решительно продолжает.) Сказать по правде, Луис, ты сильно изменился после смерти отца. Ты был таким счастливым мальчиком, общительным, открытым, а в последние годы стал замкнутым, мрачным, у тебя постоянно меняется настроение – ты ведешь себя безрассудно, а иногда вообще похож на параноика. (Устало.) Я знаю, тебе хотелось бы видеть что-то… что-то осязаемое, что-то, с чем можно бороться, а не слышать постоянно про какие-то неведомые пораженные клетки. Но, Луис, это галлюцинация, расстройство зрения, и чем скорее ты это поймешь, тем скорее поправишься, а тебе нужно поправиться, чтобы помочь выздороветь твоей матери.
Луис потрясенно смотрит на доктора, с усилием кивает.
(Раскрасневшись, снова засовывает в рот трубку, чтобы успокоиться.) Хорошо. Мистера Уинтерса в эту самую минуту готовят к лучевой терапии. Через несколько дней это предстоит и твоей маме. Хочешь посмотреть?
Луис снова кивает. Он все еще смотрит на доктора.
Отлично. Постарайся вести себя разумно. Забудь весь этот бред про раковых вампиров. (Улыбается.) Ты можешь расстроить мистера Уинтерса и других пациентов.
Луис снова кивает.
Превосходно. Тогда я пойду посмотрю, готов ли он к процедуре. Потом пришлю за тобой кого-нибудь из санитаров. (Замечает, что во рту у него трубка, вынимает ее и улыбается.) Ну как, Луис, тебе получше?
Луис в последний раз кивает. Мы видим сверхкрупный план лица доктора Хаббарда с точки зрения Луиса: рот приоткрыт, обнажены белые зубы, крепкие здоровые десны и кончик языка. Из-под языка появляются сначала мясистые рожки-антенны, а потом и весь серо-зеленый слизняк-опухоль. Он выглядывает наружу и затем прячется обратно.