Сияние Каракума (сборник)
Шрифт:
— Нет.
— Ничего. Сейчас составим акт, затем вам придётся следовать за мной.
— Если можно, я вам здесь всё расскажу, товарищ лейтенант. Зачем мне куда-то тащиться с верблюдом? Я хорошо видел происшествие, и вы по моим показаниям быстро установите виновного.
— Боюсь, что виновный — это вы, гражданин…
Возвращаясь вечером с работы, Бяшим увидел возле дома верблюда, окружённого детьми. Он не придал значения этому не совсем обычному явлению, быстро поднялся к себе на третий
— Сынок, ты знаешь, где посёлок Пахта?
— Знаю.
— Придётся нам сегодня туда пойти.
— А что мы там потеряли?
— Видел верблюдицу около дома?
— Видел.
— Забота о ней висит на моей шее.
И Юсуп-ага рассказал сыну о том, что произошло днём.
В это время раздался звонок у двери. Бяшим открыл.
— Не здесь ли живёт яшули по имени Юсуп-ага?
— Это мой отец, входите, пожалуйста.
— Ты ли это пришёл, братец? — радостно вопросил Юсуп-ага. — Проходи, почётным гостем будешь. Благополучно ли завершилось дело?
— Не совсем.
— Я так и думал. Этот парень — как его? — с самого начала был очень суров.
— Я действительно виноват. Всё случилось из-за моей медлительной верблюдицы.
— Тебя оштрафовали?
— Пока нет. Если я одним штрафом отделаюсь — сочту себя везучим.
— А что? Может быть и хуже наказание?
— Всё зависит от мотоциклиста. Если он не очень пострадал, — то и мне не очень влетит.
— А я собирался вести твою верблюдицу к вам в Пахта.
— Вот и вам из-за меня беспокойство. Пропади эта верблюдица пропадом, весь день мучаюсь с ней. Я уже побывал дома и приехал с сыном на мотоцикле. Он внизу ждёт. Поедем-те к нам, яшули. Сын по окраинам поведёт верблюдицу, а я вас на мотоцикле доставлю в посёлок.
— Нет-нет! — Юсуп-ага затряс головой. — Ни за что не сяду на мотоцикл. Пусть твой сын на нём едет, а мы с тобой пешком пойдём по окраинам и верблюдицу домой доставим не спеша.
VIII
Погостив два дня у новых знакомых, Юсуп-ага вернулся в отличном настроении. Однако скоро от этого настроения не осталось и следа. Старик вновь загрустил, помрачнел. Опять он часами не покидал балкона, лишь изредка ненадолго спускался вниз размять ноги.
К тому же у него появились головные боли, которые день ото дня всё сильнее мучили его. Хуже всего, что они сопровождались слабостью. Человек, у которого совсем ещё недавно было железное здоровье, который мог с утра до ночи без устали рыскать по пескам, теперь еле волочил ноги. «Что это? — уныло думал Юсуп-ага. — Конец жизненного пути?»
В один из тёплых февральских дней он опять сидел на балконе. Ветерок доносил до него запах влажной земли и свежей травки. Эти слабые ароматы он улавливал чуткими ноздрями даже сквозь бензиновую гарь из труб расположенного неподалёку завода. Юсуп-ага никак не мог сообразить, что же это так благоухает. Маки? Нет, не
Чтобы узнать, не нужно ли дедушка чего, на балкон вышла Дженнет.
— Посиди со мной, дитя моё.
Дженнет села.
— Чувствуешь какой-нибудь запах?
Дженнет принюхалась.
— Запах бензина.
— А ещё?
— Больше ничем не пахнет.
— Да ты принюхайся хорошенько.
Минуты две девочка добросовестно втягивала носом воздух.
— Ничего не чую.
— Я бы сказал — благоухают цветы, но что может цвести в такое время?
— А-а-а! Знаю, что! Это миндальное дерево! — Дженнет свесилась с балкона. — Вот посмотри, дедушка! Сюда смотри, под стену. Видишь?
Старик, перегнувшись через перила, увидел под самой стеной дерево в бело-розовом цвету.
— Да, ещё одна весна пришла… — Юсуп-ага глубоко вздохнул.
— Дед, почему ты всё время вздыхаешь? С тобой случилась беда?
— Беда? Не знаю, дитя моё… Сижу — ничего, встану — голова начинает кружиться, вот-вот упаду… Дала бы ты мне крепкого чаю.
Дженнет отправилась на кухню. Пока грелась вода, она перемыла посуду и почистила пылесосом ковёр в гостиной. Потом, заварив чай в любимом дедом небесно-голубом чайнике, понесла его на балкон.
На балконе она едва не выронила чайник — так поразил её вид Юсуп-ага.
— Что с тобой, дедушка?
Юсуп-ага жестом попросил поставить возле него чайник. Дженнет, тщательно перемешав чай, налила пиалу и подала ему.
— У тебя очень красное лицо. Выпей чаю, легче станет.
А сама ускользнула к соседям и от них позвонила в «Скорую помощь». Вернувшись на балкон, увидела деда лежащим на спине. Особенно пугали раскинутые руки.
— Дедушка!
Юсуп-ага приоткрыл глаза.
— Дитя моё…
Дженнет опустилась возле него на колени и стала поить чаем, держа в одной руке пиалу, другой приподняв голову старика. Он пил с жадностью, потом сказал, что хочет вздремнуть. В это время у двери позвонили. Дженнет побежала открывать.
— Дедушка, к нам врач! — крикнула она из коридора. — Проходите, больной там, на балконе, — сказала она Оруну Оруновичу, ибо это был он, а сама вышла на лестницу. Там никого не оказалось. Возле дома тоже никого. Как же так? Врач «Скорой помощи» пришёл один, без медсестры и даже без халата? Дженнет вернулась в квартиру.
Увидев, кто пришёл, Юсуп-ага заторопился встать, но не смог.
— Лежи, лежи, дорогой! — Орун Орунович прошёл на балкон и сел на кошму.
— Я соскучился по тебе, — тихо сказал Юсуп-ага. — Почему ты шесть месяцев не показывался?
— Вот, пришёл рассказать, где я пропадал эти шесть месяцев, — Орун Орунович весело улыбался, а сам внимательно разглядывал Юсуп-ага. Явно сдал старый чабан, лицо осунулось, румянец слишком яркий, нездоровый, и такие измученные глаза. Бедняга чем-то болен.