Сияй, Бореалис! Армейские байки
Шрифт:
— Так вот, — продолжил незнакомец. — У него на лице была маска.
И тут Лирет поняла, что где-то напарник был прав.
— Серьёзно? — всплеснула она руками.
— Я таких типов в масках положил пачками, — мрачно сообщил Седой.
— Так нет же, у тех маска на пол лица была, а у этого всё лицо было, — принялся объяснять бездомный, усердно мусоля в пальцах монету. — Кожаная, как второе лицо, и одежда у него была какая-то не такая, как у других. Чем-то на армейскую похожа, вот.
— Армейская одежда? — спросил Седой, но никто его не услышал.
— Как давно он ушёл? — перебила его напарница.
— Видел ещё вчера, — пожал плечами бездомный. — А как он ушёл — не видел.
— А ну-ка подойди, — дружелюбно поманил его Акси.
В тени постройки зашуршало. Бродяга лениво поднялся,
— Это займёт пару минут, — предупредил мужчина. — Больно не будет, и не разговаривайте, пока я не завершу, и возьмите это.
Акси положил ему в ладонь аккуратно сложенный помятый фантик. Казалось, телепат окончательно расстроился, но вдруг ему пришла мысль. Бродяга уставился на фантик, понадеявшись, что там окажется что-то полезное, но быстро утратил интерес. Ладонь Акси опустилась ему на лохматую макушку. Мужчина поморщил нос, ощутив под пальцами колтуны запутанных и немытых волос. Он постарался не думать о том, сколько мыла ему потребуется потом, и сосредоточился. Стройка налилась тишиной. Акси углубился в свои ощущения, блуждая по нитям памяти, которые плелись в голове незнакомца и ткались в лоскуты воспоминаний. Телепат брёл по следу, внимая видениям. Нити вели его сквозь лабиринты, заводя всё глубже и глубже.
Вот он видит тот день. Видит, как кучка немощных бесточенников под его руководством атакует Седого. Видит, как парень чуть не прикончил свою спутницу, а затем безжалостно расправился с врагом. Всё размывается и путается, превращаясь в мешанину. Вот они трое лежат без сознания. А вот и он.
Человек в кожаной маске.
Он, тяжело дыша, достал из кармана карамель, зашуршал фантиком и отправил её в прорезь маски, где значился замерший в ухмылке рот. Рана саднила на его плече: видать, не успел укрыться, но всё же оказался незамеченным. На человеке была неприметная накидка из серой ткани, однако когда он потянулся за кулоном, она соскользнула с предплечья, показав рукав. Чёрная ткань с серебряными пуговицами. Были бы только глаза бродяги менее близорукими, чтобы разглядеть эмблемы на них.
Акси зацепился за этот момент, ухватился как за ленточку, скользкую и едва уловимую. Вот! Тот тип замечает бездомного, оказывается близко, и в глазах бедняги разлетаются искры. Одно лишь прикосновение, пускай и малоприятное, — и вот теперь Акси ухватился за другую ленту, ещё более изворотливую. Она провела его по закоулкам города, по самым тёмным, как душа демона, и мало кому ведомым местам. Станция, поезд, последний вагон. Куда? Замелькали перед носом фонари, столбы, лица и дома в ночи. К северу, к северу — будто подсказывал кто-то. Леса, глушь. Поворот туда, поворот сюда. Забытая духами деревушка. Дома деревенские. Какая-то водонапорная башня, воткнутая посередине селения, как стрела в мишени…
Ленточка выскользнула из рук, испарив цепь видений.
Акси открыл глаза, возвращаясь к реальности. Тем временем бродяга усердно ковырялся в носу, вытирая козявки о его рукав. Мужчина от омерзения ощетинился и ругнулся, замахнувшись на того. Бродяга шкодливо засмеялся и вдруг убежал прочь, бросив фантик в талый сугроб.
— Я составлю проекцию своих видений, — заявил Акси, двумя пальцами подбирая фантик. — Не знаю, что это за место, но тот, кого вы ищете отправился именно туда.
Он высунул из кармана блок зачарованной бумаги, вытащил лист и положил ладонь. Что-то засияло, окинув лист праной. На бумаге нарисовалась картинка, чуть размытая и отражающая лишь общие черты. Седой и Лирет уткнули взгляд на деревенские дома с какой-то башенкой. Зарисовка им мало о чём говорила, и только для парня она означала одно: придётся опять тащиться неведомо куда. Это подрывало весь энтузиазм.
— В транспортной службе должны знать, что это за место, — сказал Акси. — Тем более если они продали билет ему, то ещё есть шанс его поймать. Я как следователь могу этому посодействовать.
Они
— Это деревушка недалеко от северных границ, туда на междугороднем поезде можно доехать, — для Акси это прозвучало как бальзам для ушей.
Седой и Лирет, которые всё это время как чужие стояли в сторонке, вдоль и поперёк изучив расписание поездов, вдруг оживились.
— Кажется, она называется Большие Лукошки, — от лишнего внимания кассир замялся. — Давайте лучше проверим по базе данных.
И он проверил. Да, существовала такая деревушка — приткнулась в самом захолустье Лума на окраине дремучих лесов и гор. Раньше там была стихийная станция, где добывалась чистейшая вода для изготовления лекарств, пока источник себя не исчерпал, и поселение не опустело. От станции как раз осталась та самая башня. На карте Большие Лукошки выглядели совсем уж маленькими. Не вникая в происхождение названия, Седой сразу же омрачился тем, что ему снова придётся отправляться на другой конец света. Жизнь нещадно бросалась ими по карте мира, как игральными костями. Большие Лукошки, которые скромно обозначились близ северных границ, парень сразу захотел стереть с лица Силенора. К тому же выяснилось, что туда можно добраться только с пересадками, а это окончательно подрывало весь настрой. На станции Сенсита Лирет и Седой поспешно распрощались с Акси и деньгами за билеты, затем сели в последний поезд до ближайшего северного пригорода, совершенно не подозревая о том, что их может ожидать в сельской местности с таким безобидным названием.
***
Ступив на полуразрушенную, изъеденную мхом платформу и едва не угодив под колёса поезда, Седой сразу решил, что с этих самых пор это будет последнее его путешествие. Станция Больших Лукошек выглядела до боли забытой и убогой, к тому же время не пощадило ни платформу, ни эти захолустные места. Дорожный знак, на котором надпись деревни давно превратились в содранные ржавые пятна, одиноко накренился посреди этой тоскливой глухомани, как бы приветствуя редких гостей. Где-то с краю этого бездушного воплощения заброшенности громоздился допотопный автомат времён, наверное, существования Бореаля — настолько это место было покинуто людьми, что вместо кассиров билеты здесь выдавала коротавшая свои последние дни машина, наверняка единственная в этой глуши.
Вариант с поиском ближайшего «Боннюмея» сразу отпал чахлым листом, и погода здесь была отвратительно сырой, из-за чего хотелось засесть в каком-нибудь тёплом отеле за поеданием горячей лапши. Однако парень в край усомнился, что оный здесь разыщется, не говоря уже о лапше. Сверяясь с картами, они с Лирет задержались на станции. Из пригородного поезда вместе с ними вышла одна старушка в косынке. Та, кряхтя, неторопливо постукивала тростью, отмечая каждый свой шаг. На спине старушенция волокла не то мешок, не то рюкзак, отчего была похожа на черепаху с круглым панцирем. Двигалась она настолько медленно, что спустя пятнадцать минут, когда Седой понял, что карты несколько устарели, они смогли догнать старушку, которая только-только спускалась по ступенькам. К слову, у Лирет не возникло ни капли доверия к пожилой женщине: что-то в её голосе казалось зловещим, кроющимся за вуалью пожилого добродушия.