Сизигия
Шрифт:
Я уставился на Джейн, пораженный этим безапелляционным выпадом. Она с непреклонным видом смотрела вперед, и свет из каюты подчеркивал решительные линии круглого подбородка, подбородка Шейлы… Но у Шейлы были светлые волосы до плеч, а у Джейн — короткие каштановые. И характерами они сильно отличались: мягкое очарование Шейлы резко контрастировало с прямолинейностью, иногда доходящей до жестокости, и практичностью Джейн.
— Я ее любил, — сказал я печально и почувствовал, что, как плохой актер, самым недостойным образом бью на жалость, лишь бы она замолчала.
— Ну
Мы миновали первые жилые домики Риверсайда. Среди деревьев аккуратным треугольником светились окна жилища миссис Эрншоу. У нее, наверно, опять собрались на традиционную партию в бридж состоятельные независимые колонисты. Эта богатая дама жила с компаньонкой, а домик ее был набит дорогостоящей привозной мебелью и роскошными безделушками, как пещера Аладдина. Я был там только однажды и весь вечер ежился от ее зычного голоса и бульдожьего выражения лица; мне все время казалось, будто я неправильно побил ее туза козырями. Теперь я с простительным злорадством отметил, что ее домик находится ниже расчетной верхней отметки прилива.
Я убавил обороты и осторожно повел «Карусель» вверх по темной реке; совсем некстати было бы сейчас потерять фарватер и сесть на мель. Из-за отлива мы не смогли бы сняться с мели до рассвета. Скорее всего, пришлось бы бросить накренившуюся лодку и идти вброд. Я представил себе ехидные упреки Джейн, пробирающейся по колено в зловонном иле…
— И кого же я должен полюбить, Джейн? — внешне непринужденно спросил я, продолжая игру.
Она рассмеялась, и неловкий момент прошел.
— Во всяком случае, не меня. Я выйду замуж за мужчину, а не за пьяную развалину с разбитым сердцем.
— Ты раньше превратишься в старую деву, Джейн. Вспомни, что говорит правительство: долг колонистов — обзаводиться детьми. Так что исполняй свой долг и размножайся.
— Спасибо. Когда мне размножаться, решать буду я, а не правительство. Мне только девятнадцать; у меня еще все впереди. Вот тебе действительно тридцать, если не больше. Я считаю, что ты был староват даже для Шейлы, а при таком образе жизни через десять лет ты будешь ни на что не способен, если только раньше до тебя не доберутся чернуги.
Теперь и я рассмеялся; в Джейн есть что-то ободряющее.
— Как у тебя дела с молодым Фипсом? — спросил я. — Недавно в «Клубе» вы оба сидели с очень веселым видом.
— Он великолепен, — быстро ответила она и всплеснула руками, изображая восторг. Затем вскочила, схватила багор и прошла вперед, чтобы пришвартоваться.
— Приехали! — крикнула Джейн и протянула багор над водой, держась одной рукой за носовой поручень. — Приглуши мотор, заботливый папочка. Задний ход! Есть…
Я повиновался, и она с грохотом протащила по палубе и закрепила причальную цепь, недовольно ворча, что испачкала руки жирным илом.
Мы перебрались в шлюпку и подплыли на веслах к мосткам, где на столбе светила единственная голая лампочка. Поскольку мы опоздали и попали в самый отлив, последние
— Зайдешь выпить, Джейн? — спросил я. Впереди поднимались по холму огоньки поселка. На вершине приветливо светились окна Опытной Станции и «Клуба». Я увидел, как мимо прошмыгнул в своем черном одеянии его преподобие Борд, похожий на хищную ночную птицу.
— Нет, спасибо. Если захочу, то могу зайти сама. И потом, твое приглашение не относится именно ко мне. Тебе просто хочется, чтобы тебя увидели с молоденькой. Это лестно для твоего хвастливого «я».
— Верно, — хохотнув, согласился я.
Мостки оказались сырыми и скользкими, а нижний участок дороги покрылся илом. Я мысленно прикинул, до какого же места вода поднимется в пик, через две недели, и от всей души пожелал, чтобы оценка в сто футов не оказалась чересчур оптимистичной. В смутном беспокойстве я взял Джейн за руку и отвел ее вверх по холму за отметку последнего прилива. Мы остановились и посмотрели вниз на воду, до которой было, по меньшей мере, пятьдесят футов.
— Теперь можешь отпустить меня, старый развратник. — Джейн высвободила руку. — Однако серьезно, Марк, что хорошего, по-твоему, в том, что ты все вечера торчишь в «Клубе»? Почему не пойти домой, выпить чашку кофе, почитать или езде что-нибудь? — В свете, падавшем из окон, я заметил, что она улыбнулась, осмыслив забавную сторону этого предложения. — Попозже я приведу Алана и мы все вместе пообедаем.
— Спасибо за предложение, Джейн, — язвительно ответил я, — но у меня есть занятия получше, чем сопровождение приличия ради парочки молодых влюбленных.
— Кого? У тебя совершенно ложное представление обо мне и Алане. Это только секс и больше ничего. — Она рассмеялась. — Ну, как знаешь… До завтра.
Джейн быстро ушла, и улица стала неожиданно тихой. Я начал подниматься дальше. Теперь, когда перспектива выпивки сделалась реальной, появились мысли о том, что за этим последует. Буду сидеть в ярко освещенном зале со стаканом в руке, перекидываясь от случая к случаю парой слов с коллегами, но больше прислушиваясь к разговорам независимых колонистов и вставляя резкие замечания в надежде спровоцировать их на разговор о том, о чем последние шесть месяцев все избегали говорить. И буду приходить в отчаяние, потому что они откажутся говорить, так как думают, что об этом не хочу говорить я…
Они заботились обо мне; они думали, что мне будет больно, если разговор коснется Шейлы. Но без широкого обсуждения мне никогда не прояснить это дело. Они всегда будут с жалостью смотреть на человека, чью будущую жену нашли мертвой за три дня до свадьбы. Я хотел, чтобы они забыли об этом.
Риверсайд — маленький поселок. Здесь все друг друга знают. Люди сплетничают, пересказывают слухи и строят догадки, и в обычном разговоре от случайного намека может вдруг всплыть неожиданная правда.
О том, кто убил Шейлу.