Скалка
Шрифт:
– А мы в центр едем, да?
– Нет.
– А куда тогда?
Сразу неуютно как-то становится. Не хватало еще на одного маньяка нарваться. Но вроде не похож. Хотя я маньяков только в кино видела. Но там же не настоящие.
Он неожиданно тормозит, мы останавливаемся прямо перед светофором.
– Ты чем думала, когда на Дубининскую поехала, дурочка?
– Я же говорила, общага там студенческая, новый корпус.
Он не отвечает, едем дальше, а куда едем – непонятно. Вокруг как было темно, так и осталось.
– Вы куда меня везете?
Молчание.
– Вы… маньяк?
– Похож?
– Н-не знаю. Вы… –
И есть. Голодная как волк. Когда нервничаю, кабана готова умять. И куда мы едем-то?
– Кофе можешь взять. Не психуй, в общагу твою едем. – Черт кивает на подстаканник, там термос стоит небольшой.
В общагу?! Он знает, где она? С чего это такая доброта?
Быстро беру металлическую фляжку, горячая. А запах-то какой! Настоящий, кофейный… Делаю несколько глотков. Горячий и горький. Обжигающий. Это я понимаю, уже когда в термосе не остается ни капли.
– Странный… кофе. – В голове уже шумит, взгляд слегка расплывается. – Точно кофе? Алкоголь?!
Пожалуйста, пожалуйста, пусть он скажет, что там добавки какие-то ароматические, да что угодно, лишь бы…
– Кофе с коньяком. Точнее, коньяк с кофе. Понравилось?
– Не-е-ет! – Я со стоном откидываюсь на спинку сиденья. – Мне нельзя пить! Почему вы не сказали?!
Зачем? Зачем я села к нему? Зачем выпила? Господи, нет! Я его даже не знаю…
– Остановите машину!
Сейчас опять начнется… опять! Почему я? Ну почему именно со мной все не так? Пытаюсь из последних сил себя сдерживать, но знаю, что бесполезно. Меня уже несет!
– П-пожалуйста, остановите!..
Я боюсь разбиться, как тетя Карина. Боюсь, что умру молодой, что никого не полюблю и не выйду замуж, что у меня никогда не будет детей.
Не могу остановиться, мне ведь даже нюхать спиртное нельзя, а я столько выпила… Слова льются как из рога изобилия. Чувствую себя Эммой Корриган, только не в самолете, а в машине! Но я не она, и это жизнь, а не роман! Да и рядом со мной, увы, не Джек Харпер! 1 Вываливаю из себя все свои страхи, все самое страшное, самое потаенное, что трезвой под пыткой никому не скажу. Не могу ничего с собой поделать. И никакие врачи не могут. Это наследственное, от мамы, а у нее – от бабушки, а у нее – от пра…
1
Эмма Корриган и Джек Харпер – главные герои романа Софи Кинселлы «Ты умеешь хранить секреты?» (Sophie Kinsella. Can You Keep a Secret?).
– Я боюсь, что все узнают про…
– Уймись, дура!
– Не могу! Мне страшно! Остановитесь!
Цепляюсь за его руку, машину вдруг заносит чуть влево, но мне достаточно, чтобы снова заорать:
– Мама!
Машина резко останавливается, парень с дикой злостью смотрит на меня, по виду – убить меня готов, но пока даже пальцем не касается, не лезет ко мне. Просто ждет чего-то. А я сижу, вжавшись в кресло, и не делаю попытки выбраться из машины. Она же остановилась, и этот страх отступает… Но он и не был никогда самым сильным. А с чертом почему-то не страшно.
– Я боюсь вылететь из университета! – из меня наконец выскакивает то, что не дает спать спокойно
Выдыхаю и замолкаю. Но знаю, что это ненадолго. Пока все страхи не вылезут, так и буду языком молоть. Обычно минут тридцать-сорок. Иногда час. Все прекращается так же быстро и внезапно, как и начинается. Я не могу этим управлять. Что-то внутри за меня все решает. Бессмысленно таращусь в лобовое стекло. Боюсь даже посмотреть на водителя. Странно, что после всего бреда, который я тут несла, он еще не вышвырнул меня из машины.
– Прикалываешься? – спрашивает черт, и я вздрагиваю от неожиданно мягкого тихого голоса. – Дебилка!
– Я не прикалываюсь! Я бы себе язык откусила, если б могла! Я… мне… сложно себя контролировать. Понимаете?
Не понимает. Да никто не понимает. Не верят, что такое возможно. Кроме родителей, врачей и еще кое-кого. И это хорошо, пусть лучше думает, что я дура-истеричка, чем что сумасшедшая.
– Они думают, что я хочу учиться, но я не хочу быть социологом! Я боюсь их разочаровать, мама так гордится… И хочет, чтобы я за Валерку замуж вышла, а я его на дух не переношу! …Все узнают, какой я была толстой. Я… меня … да надо мной издевались в школе, – мертвым голосом выдаю свой давний страх. – Они…
– Никто никогда не ловил на списывании? – вдруг обрывает меня на полуслове. – Такого не бывает. Все попадаются.
– Бывает! Я – лучшая, это единственное, в чем я лучше других. Ну и еще в одном деле, поэтому пацаны меня прикрывают… Я их научила.
– И как?
– Самый надежный – это заламинировать шпоры, они не мнутся и, главное, не шуршат. По пять в каждом рукаве, еще по пять в сапогах. Кладешь между черновиками картонку и пишешь спокойно. Я распечатываю текст мелким шрифтом, сантиметров пять в ширину и в длину… А еще волосы помогают длинные… А еще телефон, конечно, наушник прозрачный, его потом из уха магнитом приходится вытаскивать. У нас до сих пор сеть не глушат в универе, даже странно… А еще…
Боже, я точно Эмма Корриган! Выкладываю незнакомому парню все свои секретные способы.
– Как в психушку попал. Ладно, вставай давай, пошли.
– А?
Вздрагиваю и смотрю в синие глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Оглядываю салон машины, медленно так, чтобы снова не встречаться с его взглядом. Очень красивые у него глаза, утонуть можно. Но на таких, как я, такие глаза обычно не смотрят, если только сквозь. Стыдно-то как! Припадок прошел вроде бы. Все как всегда, и это безумное чувство внутреннего опустошения, как будто из меня не только воздух весь выкачали, а жизни во мне не осталось. А еще в голове шумит, и безумно хочется провалиться в спасительный сон. Глаза слипаются…