Скандальная графиня
Шрифт:
– Так ты решила надеть «павлиний наряд», – констатировала Лиззи. – Что ж, он явно заслуживает того, чтобы блеснуть в нем еще раз. Пожалуй, это мой самый любимый из всех твоих особенных нарядов.
Джорджия покружилась, продемонстрировав во всей красе роскошный шлейф платья, изображавший павлиний хвост.
– Что мне к нему надеть: эгрет [5] в форме павлиньего глаза или что-нибудь другое?
Лиззи устроилась на кушетке:
– Будто бы я разбираюсь в моде лучше тебя или Джейн! А что ты надевала к нему в прошлый раз?
5
Э
– Джейн, чем тогда я украсила прическу, помнишь?
– Вы надевали эгрет, миледи.
– Тогда именно его и выберу. Умница, Лиззи! – Джорджия присела, чтобы Джейн могла закрепить украшение на ее прическе, но все время норовила обернуться к подруге. – Ты прекрасно поняла мой замысел: я должна появиться в свете прежней, ничуть не переменившейся.
– А ты готова к этому?
– Ну разумеется!
– Отчего же тогда ты медлишь? Почти все гости уже спустились.
– Вот закончим с прической и… – Джорджия скорчила гримаску: – Впрочем, тебя не проведешь: ты слишком хорошо меня знаешь. Я нервничаю. Ну не дикость ли? Леди Мей – и нервничает перед выходом в свет! Но в списке приглашенных есть имена, которые… немного смущают меня. Треттфорд настоял на присутствии некоторых политиков – с женами, разумеется.
– Ах вот в чем дело!
– Уверяю тебя! Лорд Норт будет, а Энни Норт всегда меня открыто осуждала, как и леди Шелборн. Хвала Небесам, Пранс остался в Эрне, вместе со своей ядовитой женушкой!
– Джорджия! – попыталась укорить подругу Лиззи.
– Но она именно такова! С жадностью ловит все последние слухи обо мне. Ты только вообрази: она прислала свою полномочную представительницу! Ее сестрица, Элоиза Кардус, прибыла нынче без предупреждения – а она такая же злюка, как и Меллисент, к тому же считает меня своей соперницей по части красоты. У бедняжки Уинни так мало свободных комнат, сестра даже пыталась предложить мне разделить покои с Элоизой, однако я топнула ножкой – и Элоизе пришлось удовольствоваться комнаткой горничной. Наверное, не стоило мне проявлять такую твердость.
– Ты чересчур мягкосердечна, Джорджия. Любой человек, являющийся в гости неожиданно, а тем паче без приглашения, должен быть благодарен даже за то, что ему не предложили поселиться в ближайшей гостинице.
– Возможно, и так… Она привезла письма от Меллисент для всех нас. Уж не знаю, о чем она пишет другим, но мне она по-дружески напоминает о том, каким позором я покрыла себя и семью и как важно мне сейчас не привлекать к себе нежелательного внимания. Она даже напоминает о том самом письме – ну, о том самом, про которое раструбила на весь свет покойная матушка Дикона, – и говорит, что оно вовсе не позабыто!
– Ах, драная кошка! – воскликнула Лиззи, а в ее устах это было равносильно площадной брани.
– Именно такова она и есть! И беременность ее вовсе не извиняет: ведь когда ты носила дитя под сердцем, не превращалась же в гарпию!
– Нет, это не оправдание. Надеюсь, ты сожгла письмо.
– Сразу же. Но истребить бумагу куда проще, нежели грязные сплетни.
– Слухи сами по себе
– Какая скука! – вырвалось у Джорджии, но она ободряюще улыбнулась подруге: – Не волнуйся, дорогая. Я намерена явить собой воплощенную скромность.
Лиззи от души расхохоталась.
– Вот увидишь, у меня получится! – принялась уверять Джорджия.
– В этаком-то наряде?
– Вырез у него лишь чуть-чуть больше, чем у твоего.
– Именно это «чуть-чуть» зачастую решает дело.
Джорджия повертелась перед зеркалом, изучая свой корсаж. Пышная грудь рельефно возвышалась, подчеркнутая затянутой талией, а изящное сапфировое колье привлекало внимание к этим дивным возвышенностям.
– Ничего возмутительного я не вижу.
– А как же насчет «воплощенной скромности»?
Джорджия критически оглядела себя:
– Хорошо, не стану изображать скромняшку. Джейн, прическа готова?
– Я сделала все, что могла, учитывая, что вы вертитесь и вскакиваете то и дело.
– И все же ты волшебница, Джейн! Спасибо! А теперь, будь добра, дай-ка мне траурный браслет.
Медальон с портретом Дикона она уже успела приколоть к серебряным кружевам, которыми был отделан корсаж. Она прикрепила его вовсе не напоказ – просто хотелось, чтобы Дикон был с ней… Она знала, что он оберегал бы ее, если бы мог.
Черный с серебром браслет не слишком подходил к туалету, поэтому был заметен издалека. Джейн застегнула его на правом запястье госпожи.
– Я права? – спросила Джорджия у подруги.
– Конечно, дорогая.
– Как чудесно, что моя мудрая подружка вновь со мной! Я еще не успела поблагодарить тебя за твои прекрасные письма – они помогли не лишиться рассудка в моем затворничестве.
– И весточки от тебя очень меня радовали – особенно зимой, когда я была огромной, словно кит, готовясь произвести на свет Артура.
– Расскажи, как поживает малыш? Ему ведь уже целых пять месяцев! Как я хочу на него посмотреть!
– Так приезжай. В этом возрасте они такие прелестные.
– Однако от них надолго не уедешь.
– Знаешь, мне хорошо в деревне. Когда у тебя будут детки, ты меня поймешь. В деревне им куда лучше, чем в городе.
Не слишком стремясь поддерживать разговор о детях, Джорджия принялась надевать серые шелковые туфельки. Если бы природа была благосклонна к ней, у нее уже было бы дитя, а если бы родился мальчик, она бы не утратила ни замка Мейберри, ни «Сан-Суси»… Как минимум в течение последующих двадцати лет все это принадлежало бы ей по праву.
– Ну почему, почему у некоторых супругов легко получаются детки – порой даже слишком легко, – а у других нет? Это так несправедливо! – сорвалось с ее уст помимо воли.
– Такова Божья воля.
– Но почему Господь так устроил?
Лиззи поднялась и заключила подругу в объятия:
– Увы, на этот вопрос я не знаю ответа, дорогая. Но когда ты вновь выйдешь замуж – я уверена, Бог подарит тебе детишек.
– Надеюсь, это не будет второе Благовещение в истории рода людского!
– Джорджия! – ужаснулась Лиззи, однако вновь обняла ее: – Ты совсем не изменилась, и я этому безумно рада. Разумеется, если некто появится у тебя в опочивальне в образе ангела, будь очень, очень осторожна.