Скандальная графиня
Шрифт:
– Когда настанет этот день, он может не захотеть взять тебя в жены… и не только он, а вообще никто. Потому что все твои связи с мужчинами так или иначе станут достоянием гласности. Ты сделаешься чересчур скандальной особой, которую никто не возьмет замуж.
– Что ж, останусь на всю жизнь скандальной леди Мей, свободной, словно птичка божья! Хотя… – Джорджия придирчиво оглядела себя в зеркало. – А павлины вообще-то бывают свободными?
– Знаю лишь, что они глупы как пробки – в отличие от тебя, моя милая.
Лиззи была так
– Нынче меня просто одолевают безумные идеи. Не терзайся, Лиззи. Я же не всерьез, не пугайся! Пойдем, нам пора спуститься к гостям. Если меня не будет чересчур долго, кое-кто может истолковать ситуацию неверно… не говоря уже о бедняжке Селлерби.
Они тихонько прокрались по лестнице и сделали вид, будто вышли из дамской комнаты. Джорджия оглядела зал, отыскивая взглядом Дрессера, но того не было видно. Она тотчас одернула себя: Бэбз вполне заслуживала доверия. В любом случае она должна танец бедному Селлерби.
А этот куда запропастился?
Стукс пригласил Лиззи на танец, и Джорджия неожиданно осталась в полном одиночестве – никто из джентльменов даже не пытался ее пригласить. Ни разу прежде такого с ней не случалось. Даже Селлерби не спешил к ней. Она увидела его – он стоял в противоположном конце зала и холодно взирал на нее. Впрочем, не один он…
С горящими щеками Джорджия устремилась к выходу, силясь выглядеть беззаботной. Но на нее явно смотрели по-новому, и взгляды эти были на удивление неприятны. Что происходит? Когда она попыталась раскланяться с леди Лангделл, дама, неуклюже заметавшись, быстро отвернулась.
– Неужели, Джорджия, мне выпало счастье застать вас свободной?
Джорджия с благодарностью взглянула на лорда Херринга:
– Да, вам повезло.
– Мир спятил, на мое счастье.
И, взяв Джорджию за руку, он увлек ее в круг танцующих. Она продолжала улыбаться непослушными губами, тщетно силясь понять, что могло случиться. Гости резко охладели к ней – по крайней мере большинство. Встретившись глазами с юным Ричмондом, Джорджия увидела, как тот занервничал.
Но почему? Неужели все оттого, что они с Лиззи надолго оставили гостей? Неужели гости решили, будто она уединилась с мужчиной?
Больше всего на свете она желала сейчас припереть кого-нибудь к стенке и вытрясти из него правду. А вместо этого пришлось улыбаться и танцевать как ни в чем не бывало. Но когда танец кончится, она потребует у кого-нибудь объяснений.
Но, возможно, ей все это лишь почудилось, потому что Селлерби направлялся прямо к ней. Джорджия с улыбкой протянула ему руку:
– Этот танец я должна была танцевать с вами, Селлерби, однако не смогла вас найти. Следующий будет ваш.
– Ваш долг сильно вырос, Джорджия. Я требую подарить мне танец перед ужином.
Выбор партнера для этого танца всегда почитался многозначительным, и Джорджия вспомнила предостережения Лиззи.
– Искренне сожалею, Селлерби,
Улыбка исчезла с лица Селлерби:
– Вам следовало приберечь его для меня.
Он говорил намеренно громко – так, чтобы все слышали, черт бы его побрал!
Ей не пришлось даже изображать изумление.
– Но с чего вдруг?
– Вы знаете причину. Моя дорогая Джорджи, ведь мы…
– Мы – что, милорд?
– Разумеется, пока это лишь наше частное дело, однако…
– Ваши частные дела не имеют ко мне ровным счетом никакого отношения, сэр! – Ошибкой было говорить настолько резко, надобно подсластить пилюлю: – Пойдемте же, танец вот-вот начнется.
Селлерби холодно поклонился:
– Сожалею, но этот танец я обещал другой.
Он бросил ей в лицо ее же собственные слова!
Джорджия мило улыбнулась и присела в реверансе:
– Увы, сэр. Возможно, позже.
Ей удалось отойти от него, сохранив видимость спокойствия, но внутри у нее все кипело. Он устроил сцену на пустом месте – вероятно, именно его ложь и стала причиной косых взглядов. И в глазах света она теперь, возможно, не только гнусная прелюбодейка, но и бессердечная кокетка.
К Джорджии подошла Уинни и прошептала:
– Ну почему вокруг тебя вечные скандалы?
Джорджия с треском раскрыла веер:
– Тут всецело вина лорда Селлерби.
– Но если ты играешь с мужчиной, словно кошка с мышкой…
– Никаких мышек! Никаких кошек! И никаких игр с Селлерби!
– Всем известно, что он был во главе твоей так называемой свиты и что вы переписывались, когда ты жила в Эрне, соблюдая траур.
– Откуда ты об этом знаешь?
– Меллисент мне сказала.
О, ее восхитительная сводная сестрица, которая, словно зоркий сокол, следит за любой промашкой ближнего!
– Сознаюсь, тут я дала слабину – из благодарности за то, что он сопровождал меня к матери Дикона для решения юридических вопросов. – Этот разговор был ей настолько неприятен, что она ухватилась за Портерхауса, словно утопающий за соломинку: – О, благодарю вас!
Портерхаус непонимающе моргнул: ведь он просто проходил мимо, – однако был слишком хорошо воспитан, чтобы отвергнуть даму, и они пошли танцевать. Он был настолько мил и добродушен, что она могла бы даже выйти за него, имей он достойный титул и состояние. Однако сейчас ей казалось, что даже он не рискнул бы взять ее в жены.
Неужели холодность окружающих с самого начала ей не померещилась? Теперь она уже ничего не понимала. Правда, в доме ее сестры, в присутствии влиятельных родителей никто бы не решился продемонстрировать открытую враждебность.
Ведя Джорджию в танце, Портерхаус вполголоса произнес:
– Думаю, мне следует предостеречь вас, леди Мейберри.
– Предостеречь меня?
Портерхаус увел ее в тихий уголок зала:
– Люди говорят…
– Увы, к этому я уже привыкла, друг мой.