Скандальная любовь
Шрифт:
Пораженная сообщением, Николь рухнула на стул.
— Умирает?
Регина села напротив Николь, и сестры в ужасе смотрели друг на друга.
— Не верю, — сказала наконец Николь. — Элизабет молодая, моложе нас с тобой, молодые девушки так вдруг не умирают.
Губы Регины задрожали, глаза наполнились слезами.
— Я тоже не могу в это поверить. Может быть, это неправда?
— Конечно, неправда! — воскликнула Николь, и ей стало немного легче. — Это ужасная сплетня, а уж я на себе испытала, на что способны
— Может быть, ты и права, — сказала Регина, несколько повеселев. — У нее, наверное, грипп в тяжелой форме, вот и все.
Николь решила нанести Элизабет визит и пожелать ей скорейшего выздоровления. Она все еще была в удрученном состоянии, когда в семейной карете Драгморов подъехала к дому Стаффордов. Сплетни — ужасная вещь, но ведь известно, что дыма не бывает без огня. Николь молила Бога, чтобы все оказалось не так страшно, как утверждает сестра, она отказывалась верить в худшее. Кучер помог ей выйти из кареты, а дворецкий проводил в приемный зал.
Николь протянула дворецкому свою визитную карточку и назвала цель своего визита. В руках у нее была коробка шоколадных конфет, купленная ею на Оксфорд-стрит. Не успел дворецкий прочитать карточку, как прозвучал полный негодования мужской голос:
— Элизабет не принимает посетителей!
Николь повернулась на голос и увидела герцога Клейборо. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Он был в одной рубашке с засученными рукавами и без жилета. Обычно хорошо отглаженные брюки были помяты. Глаза, в черных кругах от бессонницы, метали молнии. Его длинные волосы казались неухоженными. Не переставая разгневанно смотреть на Николь, он сказал дворецкому:
— Вильям, вы можете идти.
Вильям исчез.
Николь не ожидала увидеть его здесь. Она невольно попятилась, но он схватил ее за руку и прогремел:
— Что вы, черт побери, здесь делаете?
— Я пришла навестить Элизабет. Я слышала…
— Вы пришли навестить Элизабет? Зачем? Чтобы увидеть собственными глазами, в каком она состоянии?
Она попыталась освободиться, но он тянул девушку к себе все ближе и ближе, так что их лица почти коснулись друг друга.
— Вы смеете думать, что, если Элизабет умрет, я женюсь на вас?
Николь была настолько поражена таким обвинением, что долгое время ничего не могла ответить ему.
— Как можете вы говорить такое! — наконец произнесла она с горечью.
— Тогда зачем вы пришли? Зачем же вы пришли сюда?
И его горе, и обидные слова, сказанные в ее адрес, ошеломили Николь.
— Вы здесь нежелательны.
Ей удалось сохранить достоинство и гордо ответить:
— Вы презренный человек! Я пришла сказать, что сожалею о ее нездоровье!
То, что он продолжал порочить ее, что он уверен в ее холодной расчетливости, глубоко оскорбило Николь.
— Она была добра ко мне, когда все,
— С трудом верится, что вы пришли сюда из благородных побуждений.
— Ваше представление о благородстве мне давно известно.
Ей хотелось бросить ему в лицо все самые оскорбительные слова, которые есть на свете, отплатить за все унижения, которым он подверг ее. Но она сдержалась. Бедная Элизабет, кажется, действительно серьезно больна, да и слуги, как она успела заметить, прислушивались к каждому их слову. Ей стало жутко от мысли, что слухи о ней и герцоге дойдут до Элизабет.
— Меня больше не интересует, что вы думаете. Если она не принимает, то, будьте любезны, передайте ей этот подарок и скажите, что я очень сожалею, что она заболела.
Герцог не сделал ни малейшего движения, чтобы взять коробку, которую Николь держала в протянутой руке. Слезы заволокли ей глаза. Быстро положив конфеты на столик, она почти бегом направилась к двери, но он остановил ее:
— Я хочу, чтобы вы знали. Как только Элизабет… поправится, я сразу же уеду из Лондона.
Николь сбросила его руку, повела плечами и с некоторой брезгливостью сказала:
— Меня не интересуют ваши планы.
— Элизабет поедет со мной. Мы не будем ждать до июня и поженимся немедленно.
Эти слова ранили больше, чем оскорбления. Неужели это тот самый человек, который страстно ласкал се в Мэддингтонском лесу всего два дня назад? Он ведет себя так, словно ненавидит ее. Она задумалась. Не сделала ли она чего-нибудь такого, что превратило его желание в ненависть? Может, он мстит ей за то, что произошло на охоте? С трудом сохранив самообладание, она с достоинством сказала:
— Тогда я желаю вам обоим большого счастья.
Они стояли, как дуэлянты, и с ненавистью смотрели в глаза друг другу. Перед Николь проносились картины их прошлых встреч: он держит ее на руках, ласкает ее грудь, бедра…
Неожиданно Николь повернулась и пошла к двери, которую неожиданно появившийся Вильям распахнул перед ней. Николь молила в душе Бога, чтобы слухи об этой перепалке не дошли до Элизабет. Она не успела сойти с лестницы, как герцог нанес ей еще один удар:
— Я сказал серьезно, что вас здесь не принимают. Никогда не приходите сюда!
Это было уже слишком. Николь покраснела. У нее наготове было много колких ответов, но ни один из них не подходил для ушей слуг. Но эту грубость герцога нельзя было оставить без ответа.
— Что бы вы там обо мне ни думали — а вы хорошо думать о людях вообще не можете, — мы с Элизабет дружны. Она заслуживает счастья. Я не знаю ни одного человека, который заслуживал бы счастья больше, чем она.
Герцог рассвирепел и в ярости сжал кулаки. Вильям раскрыл от удивления рот. Николь с достоинством покинула дом маркиза Стаффорда.