Скандальный брак
Шрифт:
Он затаил дыхание, когда Эви встала на цыпочки, потянувшись за стоявшим на книжной полке тонким томиком. Он никогда не видел ее распущенных волос и упивался видом волнистых прядей, касавшихся кончиками округлых изгибов ее ягодиц. В неярком свете ее волосы мерцали, словно мед под лучами солнца. Ладони Спенсера горели от непреодолимого желания зарыться в эти густые локоны. Отблески тлеющих угольков в камине прекрасно обрисовывали ее силуэт. Он пожирал взглядом высокую грудь, просвечивавшуюся сквозь пеньюар. Изящный вид ее грушевидной попки был и подавно соблазнительным. Ладони ныли от возбуждения - вот бы самому потрогать эти формы.
Спенсер шевельнулся, поглаживая себя через халат. Это уже ни в какие ворота не лезет: тверд как камень. И от того, что он почти голый, никакого толку. Стоит лишь
Держа книгу в руках, Эви опустилась на пятки, перелистывая страницы. Ее ягодицы подрагивали - невероятно чувственно. Решительно кивнув, она повернулась, намереваясь уйти.
Этого Спенсер был не в силах вынести. Ну, уж нет!
– Не спится?
Она слегка вздрогнула от неожиданности и выронила книгу себе под ноги.
– Спенсер. Я тебя здесь не заметила.
Пламя камина осветило ее лицо. С распущенными волосами она выглядела по-другому. Моложе. Свежее лицо казалось нежным и куда менее чопорным.
– Тебе давно следовало быть в постели, - проворчал он.
– Завтра нам предстоит долгий день.
– Я могла бы тебе сказать то же самое.
Спенсер поднес бокал к губам и сделал щедрый глоток, наслаждаясь обжигающим прикосновением спиртного к глотке. Эви с опаской посмотрела на него, ее взгляд блуждал вдоль его вытянутых перед собой ног.
– Я скоро лягу, - он жестом указал на стоявший подле него маленький палисандровый столик [10] .
– Хочешь выпить?
Спенсер перегнулся через подлокотник и наполнил стоявший на подносе пустой бокал.
– Может, это поможет тебе заснуть.
Она открыла рот, чтобы, как он предположил, отказаться, но потом притихла. Удивив его, она только пожала плечами и шагнула вперед, чтобы принять бокал. Их пальцы соприкоснулись, между ними словно искра проскочила.
[10]Палисандровое дерево (палисандр) - красиво окрашенная древесина некоторых южноамериканских видов деревьев рода жакаранда семейства бигнониевых. Высоко ценится как прекрасный материал для изготовления дорогой мебели и различных предметов роскоши; в дорогих отделках его употребляют совместно с металлом, что увеличивает естественную красоту дерева; главным образом, идет для оклейки корпуса роялей и пианино, изготовляемых из мелкослойной сосны. Древесина очень твердая, плотная, мелковолокнистая и пористая; цвет ее составной, и в зависимости от преобладания того или другого цвета получаются различные оттенки; в большинстве случаев преобладает темный коричневый цвет с фиолетовым отливом, рядом же находятся более светлые и более темные жилки. Полируется трудно, но полировка значительно увеличивает красоту дерева; если полировка производится не тщательно, то палисандр со временем темнеет или даже совершенно чернеет. Потертое суконкой палисандровое дерево издает очень приятный запах, похожий на запах пармских фиалок; в продаже иногда называют его фиалковым деревом, жакандрой или якарандой.
Шумно вздохнув, она опустилась в кресло напротив него, стиснув бокал обеими руками, и осторожно отпила глоток.
– Когда ты рассчитываешь прибыть на место?
– Гретна-Грин в двух шагах от границы.
Она кивала головой, а ее взгляд задумчиво блуждал по комнате, вдоль книжных полок у стен, потом добрался до куполообразного потолка красного дерева.
– Тебе повезло получить этот дом в наследство от матери. Куда удобнее, чем постоялый двор.
– По мнению моего отца, она была одной из его величайших ошибок, - его губы искривились.
– А ошибался он частенько.
– Отчего же твоя мать была величайшей?
– Он утверждал, что она ему не пара. Отец отчасти стыдился ее. В семье матери водились кое-какие деньги - им принадлежала фабрика в Морпете, но ее провинциальность и неспособность принять его многочисленные любовные интрижки… - Спенсер пожал
Эви притихла и сделала еще один глоток.
– Должно быть, твой отец когда-то очень ее любил. Поначалу, - пробормотала она.
Спенсер расхохотался, тихо и неприятно, словно ему было не до смеха.
– Да уж! И ее и всех остальных жен. Он их всех любил поначалу. Поначалу он замечал лишь их красивые личики.
Ее глаза удивленно распахнулись.
– Сколько же жен было у твоего от…
– Четыре. Моя теперешняя мачеха Камилла была четвертой и последней. Она продержалась дольше всех. Она лучше других понимала его… привычки, его бесконечную ложь.
– Ложь, - необычно тихо повторила Эви.
– Да, он был искусным лжецом - ему не было равных в умении убедить женщину, что он любит лишь ее одну.
Спенсер невольно презрительно скривил губы.
– Он был способен кого угодно в чем угодно убедить. Даже меня. Иногда я даже воображал, что небезразличен ему.
– Судя по твоим словам, он был неприятным человеком.
Спенсер замолчал, закашлявшись.
– Когда мне было шесть, я застал своего отца с помощницей повитухи [11] . Незадолго до этого моя мать разрешилась мертворожденным сыном.
Эви задохнулась от ужаса.
– После этого она недолго прожила. Две недели. Потом появилась Камилла. К счастью для нее он первым отправился на тот свет.
[11]В викторианской Англии были широко распространены сексуально-этические ограничения, развилась двойная мораль. Установка - благовоспитанные дамы не шевелятся - предлагала "женщинам из общества" отдаваться пассивно, обездвиженно, без эмоций, вплоть до сокрытия оргастического переживания и уж без каких бы то ни было чувственных порывов. Это было связано с толкованием христианской морали, нормы которой, как известно, осуждают любые сексуальные проявления, не связанные с продолжением рода. По викторианскому идеалу джентльмен в определенном возрасте влюбляется, делает предложение руки и сердца, идет под венец, а уж потом во имя продолжения рода время от времени совершает половой акт со своей супругой, сохраняющей полную невозмутимость. Проституция между тем запрещена не была, она была допустимым явлением. Пусть таких женщин за людей не считали, однако на мужчину, пользующегося услугами проститутки, смотрели совершенно спокойно, это было общепринято. Если же муж заподозрил свою жену в чем-то аморальном, он в полном праве был выгнать жену из дома, и это была наиболее частая причина разводов. Оказываясь на улице, у женщины часто не было другого вывода, кроме как торговать собой. Таким образом, женщина не могла заниматься сексом с кем-либо, кроме своего мужа, на мужчин же это запрещение не распространялось. Считалось совершенно естественным, если он захочет другую женщину, это даже не являлось должной причиной для развода. Женщины же так вести себя не могли. Самым главным и ценным для них была их репутация, и ее было так легко потерять, стоило лишь распространиться слухам о том, что она падшая женщина.
Вытаращив глаза, она отхлебнула бренди из своего бокала и сморщилась.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что твой отец…
– Был убийцей?
Она молча кивнула, несомненно шокированная перспективой выйти замуж за человека, чей отец убивал своих жен и насаждал вокруг себя лишь ложь да злобу.
– Нет. Просто обстоятельства складывались так неудачно. Его первая жена скончалась в горячке. Вторая - из-за несчастного случая с каретой. Третья…, - при этих словах его горло сжалось, - моя мать так и не оправилась от родов.
А его отец тем временем совокуплялся в соседней комнате с другой женщиной.
– Я сожалею.
Спенсер хмыкнул.
– А он нет. Ее смерть позволила отцу жениться на Камилле.
Эви откашлялась и сделала еще глоток. Спенсеру хотелось знать: приняла ли она во внимание все им рассказанное. Этот брак приведет Эви в его мир - в мир, о котором ей ничего не известно. В мир, о котором она сочла целесообразным немного расспросить.
– Ты выглядишь испуганной.
Она метнула на него пристальный взгляд.